Пасмурный и холодный день, на его взгляд, портил всю картину начинающегося лета. Клод сидел в своем кабинете, разбирая отчеты и разные договоры по делам графства. В последнее время ему было как-то не по себе, он не видел дочь уже несколько месяцев, более того, она даже рядом с поместьем не появлялась. Это злило и обижало графа, но он был уверен, что у нее найдется достойное объяснение. Клод никогда не признал бы этого, но он ждал ее возвращения и каждый день надеялся, что вот-вот в дверь его кабинета постучат и он увидит на пороге смеющееся лицо девушки. И вот, будто ему в угоду, раздался характерный стук. Граф даже привстал с места, но тут же опустился обратно, увидев лишь дворецкого. Удивлял только младенец, которого тот держал на руках.

Гнев и непонимание овладели Клодом, когда он узнал от дворецкого, что дочь наконец пришла в поместье, отдала ребенка первому встречному из слуг и послала его к отцу с вестью о том, что у него появился внук – чудный мальчик по имени Анкерпрасад. Спросить ее, почему она сама этого не сделает, никто не успел, ведь, по словам дворецкого, она исчезла. Просто исчезла, оставив после себя только сына. Столько вопросов появилось в голове графа с тех пор, и на многие он по сей день не знает ответа. Клод признал внука сразу же – он был мало похож на дочь внешне (с отвращением мужчина находил в его лице черты архангела, которого видел всего раз, но уже тогда невзлюбил). Но его улыбка была точь-в-точь как у девушки, а со временем Клод нашел в нем множество таких же черт характера. Так любовь к внуку и его матери постепенно взяла верх над отвращением к его отцу.

– Ты чем-то расстроен? – виновник торжества не заставил себя долго ждать. Юноша уселся на диванчик рядом с покачивающимся в кресле графом и склонил голову к плечу, заинтересованно посматривая на оного.

Анкерпрасад Марвари имел приятную внешность, его даже можно было назвать красавцем. На вид ему едва можно было дать двадцать лет. Он не был ни худым, ни толстым, а представлял, пожалуй, золотую середину. Впрочем, он неспроста был самым завидным женихом графства, но жениться пока не собирался. Он часто бывал в обществе, имел друзей и поклонниц, но не думал пока ни о чем серьезном, предпочитая посвящать время самообразованию.

Дед ему всегда казался той еще загадкой: о дочери рассказывал неохотно, о себе – тем более. Как правило, каждый их разговор сводился к тому, что приходилось поговорить о девушке. И даже несмотря на это, говорил граф очень-очень мало и слишком кратко, чтобы потом внук смог хотя бы смутно представить себе собственную мать.

– Нет, я разочарован, – Клод нахмурился, еще раз пробежавшись взглядом по содержимому письма, и поднял взгляд на внука.

– Что, снова с кровью не угодили? – Анкерпрасад заулыбался и поддел пальцами ножку бокала, поднося его к губам и делая небольшой глоток.

– Как вы пьете эту дрянь?

Он поморщился и отставил фужер обратно на столик, чем заставил графа криво усмехнуться. Подобная реакция внука на кровь всегда забавляла его, особенно если вспомнить, как он начинает вести себя во время своих крайне редких голодовок, с каким упоением и довольством пьет ее, а на следующий день брезгует. Впрочем, комментарий Марвари остался без ответа. Клод думал о другом, совершенно ином, нежели о какой-то там крови. Он протянул внуку письмо.

– Ты хотел услышать больше о своей матери? Что ж, думаю, пора бы уже рассказать тебе…

Повозку неслабо тряхнуло, и Анкерпрасад вдруг вскочил, ударившись о потолок кареты. Дождь на улице не прибавлял энтузиазма его путешествию, словно предостерегал, просил развернуть возницу и вернуться к графу в поместье. А ведь и правда: сейчас он должен быть на очередном уроке фехтования, проводимом уже не первый десяток лет одним старым, но ловким и быстрым мужчиной. Однако сколько усилий он приложил к тому, чтобы уговорить деда отпустить его из родового гнезда на поиски! Не может он бросить все и вернуться только из-за одного лишь дождя. Не может и не хочет.