Он смотрел по сторонам, как будто подсказки искал, и тут увидел Веру Павловну. В руках у неё был рисунок с улыбающимся солнышком, вокруг которого шёл дождик. Она протянула его Шарику. Он внимательно его осмотрел, даже понюхал и… ничего не понял.

Тогда Тама-Тама взяла рисунок Веры Павловны и перевернула его – нарисованное солнце грустно опустило уголки губ.

Шарик ещё раз посмотрел на картинку. Кажется, до него дошло!

– Может, они это… от непогоды закручинились? Надо их развеселить, и они снова доиться начнут!

Матроскин призадумался, а потом сказал:

– Шарик… Я всегда знал, что ты редкостный балбес. А ты, оказывается, ещё и гений!

Коровам Шарик решил показывать фокусы. И начал с самого любимого – исчезновения кролика в шляпе волшебника. Правда, ни кролика, ни шляпы у него не было, но Шарик не растерялся и решил импровизировать. В углу коровника он нашёл пустой ящик, а в стоге сена – пёструю несушку.

– Приготовьтесь, сейчас будет магия! – сказал Шарик, накрыл птицу коробом и произнёс: – Рекс-пекс!

От страха курица упёрлась лапками в стенки, и, когда Шарик поднял ящик, под ним никого не оказалось.

– О! – захлопала в ладоши Вера Павловна.

Шарик даже сам удивился своим магическим способностям. Курица долго не продержалась и через минуту шмякнулась на пол. Фокус не удался, и коровы ещё больше загрустили.

– Как всегда, всё самому делать приходится, – сказал тогда Матроскин, взял гитару и запел песню мартовских котов, а коровы стали грустно мычать, подпевая. Вера Павловна и Тама-Тама даже уши закрыли.

«Хорошо, что Дядя Фёдор всего этого не слышит!» – подумал Шарик.

* * *

Дядя Фёдор в это время всё географию зубрил. А Галчонок изучал рисунки Веры Павловны, разбросанные по всему полу.

– Назовите горную систему, расположенную в Европе…

Пока Дядя Фёдор пытался вспомнить её название, Галчонок подобрался к совсем свежим, ещё не высохшим рисункам. Он наступил на один из них, поскользнулся на краске и упал. Его чёрные пёрышки окрасились в яркие цвета.

– Ка-а-ар! – закричал он, пытаясь отряхнуться.

Дядя Фёдор посмотрел на глобус.

– Карпаты. Хватит подсказывать!

Он записал ответ, зевнул, потянулся и вдруг понял, что в комнате подозрительно тихо.

– А где все? – удивился он. Дядя Фёдор взял зонтик, надел сапоги и пошёл в коровник. Там Матроскин, Шарик, Вера Павловна и Тама-Тама перепробовали, кажется, уже все способы, но бурёнок развеселить не удалось. Они по-прежнему лежали в стоге сена и грустно мычали. Шарик вздыхал, а Матроскин почти плакал, глядя, как на конвейере в почти пустую бутылку медленно капает молоко. Удоев по-прежнему не было.

– Вы чего это разлеглись? – спросил Дядя Фёдор, увидев эту картину.

– Мы пытались её побороть, но она сильнее, – ответил ему Шарик.

– Кого побороть? – удивился Дядя Фёдор.

– Коровью депрессию. Грустное состояние души такое… – сказал Матроскин и смахнул слезу.

Дядя Фёдор даже растерялся:

– Как же мне вас теперь лечить?

Кот взял бутылку с конвейера. Ему в рот упала единственная капля молока.

– А никак. Все мы лишь пылинки в хаосе бытия.

– И мироздания, – добавил Шарик.

В этот момент в коровник влетел перепачканный краской Галчонок. Яркой птичкой коровы сразу заинтересовались. Гаврюша даже встал… и нечаянно опрокинул тележку, где Шарик вздыхал. Пёс кубарем покатился в стог сена. Солома повисла на нем, точно юбка. Шарик вскочил, попятился и тут – бах – незамеченные им в траве грабли больно ударили его по голове. Он схватился за палку и зашипел от боли. В травяной юбке и с граблями-копьём в лапах Шарик был очень похож на дикаря. Вокруг него летал разноцветный, как попугай, Галчонок.