Олег после много раз думал о том, как ему удалось достать свой табельный ствол и выстрелить прежде, чем это сделал Малик. Тому всего дел-то оставалось – рукой повести, однако же Ровнин каким-то чудом успел спустить курок первым. В результате самокритично решил, что с испуга.

Кавказец дернулся, хлюпнул горлом, выронил оружие, сделал несколько шагов назад, задрав при этом голову вверх, развернулся и упал в салон своего «Вольво» так, что голова его оказалась на водительском сиденье, а ноги на тротуаре.

– Малик! – тряхнул его за плечо приятель, сидевший в салоне и не принимавший участия в происходящих событиях. – Малик! Аллах!

– Вот тебе и резонансное дело, – пробормотал Олег, так и стоя с пистолетом в руках. – Хотел – получи!

Ступор, в который впал парень, впервые в жизни убив человека, оказал ему очень дурную услугу. Он полностью упустил контроль над ситуацией, и этим немедленно воспользовался приятель покойного Алирзаева, напротив, сохранивший трезвость мысли, шустро оценивший ситуацию и решивший, что лучшим вариантом из всех возможных для него станет бегство. Законы горской чести, конечно, требовали немедленной мести за друга, но его одинокий тэтэшник, у которого к тому же то и дело заедал затвор, явно проигрывал автомату и макарову милиционеров. Умирать же Джамару Заиру-оглы очень-очень не хотелось, поскольку он очень любил жизнь, деньги, женщин и хурму. Ждет ли его что-то там, за границами земного мира, нет – неизвестно. А тут все это уже есть. Опять же – у Малика остался брат, вот он пусть и мстит.

И еще – если не он, то кто расскажет Рамилю о случившемся? Так что – помоги Аллах, дай скорости ногам.

Азербайджанец глянул на ментов – один так и не опустил пистолет, но по его лицу было понятно – он, как это ни странно, в шоке. Второй же теребил друга, которого подстрелил вспыльчивый Малик, напрасно столько анаши сегодня выкуривший.

Джамар открыл пассажирскую дверь, выскользнул в нее, точно змея, и побежал через дорогу, петляя подобно зайцу.

– Куда? – отмер Олег тогда, когда бегун уже удалился на хорошее расстояние. – Стоять! Ты свидетель!

– Блин! – среагировал и гаишник, убедившийся, что его приятель только ранен, причем не то чтобы сильно серьезно. – Во втопил!

– Валите его, придурки! – прохрипел Антон, приподнимаясь и пытаясь схватить автомат. – Он нам живой не нужен! Беда будет! А, все! Твою-то мать!

И верно – азербайджанец пересек дорогу, а после скрылся в кустах, которые уже года три или четыре никто не подстригал, из-за чего те обильно разрослись. Там его захочешь – не найдешь.

– Все, труба. – Сержант сплюнул и приложил руку к плечу. – В первую очередь тебе, Олег.

– Думаешь, посадят? – растерянно поинтересовался у него Ровнин. – Да?

– Эх, зелен виноград, – с жалостью глянул на него Антон. – И чего я с тобой связался, а? Дим, скорую вызывай, а то я, боюсь, сейчас скисну.

При этом стрельба, пусть даже и почти в центре города, никого особо не удивила и не встревожила. Привык народ к ней, стал воспринимать как естественную часть пейзажа. Ну стреляют и стреляют. Бывает. Мало ли кто с кем что не поделил? Тут главное что? Не попасть под замес, не словить шальную пулю и, боже сохрани, не стать свидетелем происшедшего. Потому что свидетелям всегда первыми прилетает, либо от той стороны, либо от другой. Или от обоих разом.

Но какие-то рефлексы от прежних времен в местных жителях нет-нет да и срабатывали, потому уже минут через пятнадцать к месту перестрелки прибыла милицейская машина, причем, что хорошо, со знакомыми пэпээсниками. Узнав детали, те сочувственно посмотрели на Ровнина, который сидел на бордюре с низко склоненной головой, после помогли загрузить в подъехавшую скорую уже перевязанного Антона.