– А, да, – перебила его собеседница, затем последовала небольшая заминка, на время которой сердце молодого человека начало стучать значительно медленнее, чем обычно. – Было. Помню. Поднимайтесь на третий этаж, кабинет 64. Но сначала с паспортом в бюро пропусков подойдите!

– Нет паспорта, – отчего-то виновато признался Олег. – Только удостоверение.

– Верно, вы же действующий сотрудник. Тогда и пропуск не нужен, просто скажите на входе, куда вы и к кому.

Несмотря на нервяк, который так и не отпускал молодого человека ни на минуту, он пришел в состояние восторга от происходящего. Сами посудите – вчера еще в это время он находился в кабинете, где трубно сопел носом Сан Саныч и в углу чах неубиваемый временем и нерегулярным поливом фикус, а сегодня идет по коридорам здания, адрес которого знаком любому человеку в этой стране. Конечно, в своих тайных мечтах, о которых никто не знал и которыми он даже под пытками ни с кем не поделился бы, Ровнин сюда уже попадал. Но в них у него еще имелись большие звезды на погонах, слава самого лучшего сыщика страны, ему тряс руку президент, которого он очень ловко и смело спас от террористов, а Алла Мещерская с параллельного институтского потока заливалась слезами от осознания того, кого она потеряла.

И пусть все внешне выглядело не так, как он себе представлял, пусть в коридорах было мрачновато и присутствовала спертая атмосфера, в которой сплелись воедино запах старых бумаг, табачный перегар, а также еще невесть что, но Ровнин все равно восхищенно вертел головой, ожидая, что вот-вот столкнется с Костенко, Лосевым, а то и, чем черт не шутит, с самим Львом Ивановичем Гуровым.

Да, это литературные персонажи, но можно же и помечтать?

Антонина Макаровна оказалась немолода, дородна телом, рыжеволоса, носила на голове прическу класса «Вавилон» (так ее называла мама Олега) и относилась к тому типу женщин, для которых некогда и были придуманы должности кадровички, начальницы паспортного отдела или, к примеру, сотрудницы ДЭЗа, выписывающей ордера на работу. Короче, такая не то что коня – БТР на ходу остановит и башню ему сковырнет.

– Ровнин? – утвердительно осведомилась она у Олега, когда тот вошел в просторный кабинет, заставленный десятками шкафов, и выдавил из себя робкое «здрасьте». – Верно?

– Именно так, – закивал юноша, – Ровнин. Из Саратова.

– Бывала я у вас, – благосклонно сообщила Антонина Макаровна, глянув на молодого человека поверх очков. – Лет десять назад. С проверкой. Бардака нашли много, но акт написали в результате неплохой. Хотя ты, наверное, еще не работал?

– Я тогда в средней школе учился, – подтвердил Олег.

– В школе, – повторила за ним кадровичка, доставая из стоящего у нее за спиной сейфа папку с надписью «Дело» и открывая ее, а после неожиданно музыкально пропела: – Учат в школе, учат в школе, учат в шко-о-о-оле-е-е-е. Хм. Не поняла сейчас.

Она оторвала взгляд от бумаг и уставилась на молодого человека, от чего тот слегка вздрогнул и инстинктивно произнес:

– Я не виноват.

– Сама знаю, что ты ни при чем. А кто тогда? И сразу предупреждаю, если услышу слово «враги», то разозлюсь. Мне эта шутка давно надоела.

Олег подумал, подумал и вообще ничего говорить не стал. Он все равно не понимал, что именно случилось.

Антонина Макаровна тем временем изучила красную книжечку удостоверения, которая тоже находилась в папке, после сняла трубку с телефонного аппарата, несомненно, приходящегося близким родственником тому, что висел на проходной, набрала номер и через пару мгновений очень недовольным голосом произнесла:

– Полин, я что-то не поняла. Что именно? Тут у меня стоит тот парень из Саратова. Да, тот, по поводу которого вчера распоряжение от Марка Евгеньевича поступило. Был разговор о том, что мы его отправим в Перово, в тридцать девятое отделение, у них жуткий некомплект.