Ну и последний аргумент в пользу возвращения — след обоза. Людоловы не из пустыни пришли. И двигались при этом не кратчайшим путем, а от водоема к водоему. Лошадей и волов поить надо. Скотина не человек, ей потерпеть не прикажешь... В моей ситуации о лучшем проводнике и мечтать не приходится.

Прежде чем уйти, я подложил в костер еще сучьев. Потолще. Чтобы жар под слоем пепла сохранился. Кстати, угольки тоже, придется с собою брать. Так что не прав я, насчет трубки. Пригодится в хозяйстве. Еще как пригодится. В общем, как говорили мудрые, если радоваться мелочам, то всегда найдется место для оптимизма.

К тому времени, как я обогрелся и разобрался с мыслями, солнце уже успело подняться над горизонтом на целую ладонь. Что значит для летнего времени, примерно шестой час утра.

Кошмар! Нормальные люди только на второй бок переворачиваются. А еще более нормальные — только домой возвращаются.

Людоловы, кто бы сомневался, к этой категории не принадлежали. Так что когда я осторожно подкрался к месту бивака, за татарским обозом уже и след простыл… Зато, осталось их, в смысле — следов, множество. И самый страшный — неподвижно висящий на вербе пленник.

— Замордовали таки, сволочи! — пробормотал я, непроизвольно стискивая кулаки. — Такое, значит, имеем первое назидание от тутошней жизни. Чтоб не зевал… Если подобной судьбы не желаю… Вот дерьмо… Похоронить надо… Не оставлять же воронью. И не отмажешься, мол, я тут ни при чем, пусть другие… Некому слушать.

Бормоча все это, я без особого желания шагнул к мертвецу… и в это время, предполагаемый труп дернул головой и болезненно застонал…

От неожиданности меня чуть медвежья болезнь не прихватила… Во всяком случае в животе заурчало, а встопорщились не только волосы, но и ресницы. Может, обойдется и без заикания, но преждевременная седина обеспечена на все сто.

«Живой? Не добили?!» — следующая мысль вывела меня из ступора и бросила вперед.

— Сейчас, мужик… Потрепи, немного… Сейчас освобожу… — бормотал я, пытаясь развязать узлы на руках невольника.

Трубку с «запасным» угольком бросить на землю не смог, пришлось сунуть ее в рот, — так что вместо внятных слов получалось нечленораздельное мычание. Впрочем, пленнику мое красноречие в любом случае было до лампочки, он-то и в сознание пока не пришел. Тело реагировало на боль самопроизвольно…

— Сейчас, сейчас… Держись… Я быстро, — продолжал бормотать, успокаивая самого себя. — Еще чуть-чуть…

Увы, все оказалось не так просто. Татары использовали не веревки, а ремешки из сыромятной кожи. И узлы затянули намертво. Хоть зубами грызи. Но и это оказалось не простой задачей — тонкие ремешки за ночь так глубоко впились в тело, что никак не подцепить, только резать. А чем?

Оторвавшись на мгновение от узлов, чтобы подумать, я машинально поглядел вниз и только теперь понял, какой именно смертью людоловы хотели казнить строптивого пленника и почему не убили сразу. Бедолага обеими ногами стоял в большой муравьиной куче. А на что способны разъяренные насекомые, защищая муравейник, легко себе представить, если хоть раз вытаскивал муравья из-за пазухи или штанов. Не знаю, правда или нет, но где-то читал или слышал, что они могут за несколько суток обглодать до костей тушу годовалого оленя.

И если муравьи принялись за бедолагу с рассвета…

Не додумывая мысль до конца, я несколькими пинками разметал муравейник, заставляя насекомых хоть на время бросить жертву, чтобы сплотиться против более грозного врага, а потом развернулся и со всех ног понесся к своему костру.

2. Глава 2

— Жги, добрый человек! Жги! Не церемонься! Христом Богом заклинаю! Нет больше сил терпеть эти муки!