– Я везде получаю удовольствие, – мгновенно ответила Клодин. – Но хорошо, Сьюзен, я постараюсь не списывать. Ну, может, только тогда, когда совсем не приготовлю уроки.

Кроме списывания девочек раздражало и то, что Клодин без спросу брала чужие вещи. Карандаши, ластики, линейки, учебники – всё что понадобится. И в девяти случаях из десяти она не отдавала их обратно.

– Я забываю, – объяснила Клодин. – Мне нужен карандаш, и я его беру, и я очень благодарна за него, а потом просто забываю о нём. И бедная Хилари говорит: «Где мой карандаш? Я потеряла карандаш!» А карандаш всё это время лежит у меня на столе, ничуть не потерянный.

– Так, пожалуйста, постарайся вспоминать и отдавать обратно всё что берёшь, – сказала Хилари. – Между прочим, ты взяла мой любимый серебряный карандаш. И вообще, хорошо бы тебе спрашивать разрешение, прежде чем ты что-то возьмёшь.

– Ох уж эти англичане! – вздохнула Клодин. – Ладно, я буду хорошо себя вести и всегда говорить: «Дорогая Хилари, пожалуйста, пожалуйста, разреши мне взять твой прекрасный серебряный карандаш».

Хилари рассмеялась. Никто не мог долго сердиться на Клодин. Она была такая забавная! Так широко распахивала свои выразительные чёрные глаза и размахивала руками в точности как мадемуазель. В конце концов, Клодин ещё так мало живёт в Англии. К концу четверти она обязательно научится соблюдать здешние правила!

Прошло всего несколько недель с начала четверти, а бывшим третьеклассницам уже казалось, что они всегда учились в четвёртом. Они сверху вниз смотрели на новых учениц третьего класса, ну а первоклашки и второклашки были, на их взгляд, совсем мелочью. Четвероклассницы их просто не замечали.

Летняя четверть всегда считалась самой любимой в школе Сент-Клэр. Ученицы много играли в теннис и плавали в бассейне. Неожиданно выяснилось, что Энджела – отличная пловчиха, умелая и быстрая. Пришлось Элисон, которая терпеть не могла плавание, приложить все усилия, чтобы не отставать от подруги.

А вот Клодин ненавидела бассейн лютой ненавистью и категорически отказывалась заходить в него, к величайшему негодованию учительницы физкультуры.

– Какой смысл учиться в английской школе, если ты не хочешь получать всё хорошее, что она тебе даёт? – спросила она у Клодин.

– Не вижу в плавании ничего хорошего, – ответила француженка. – Это ужасно, мокро и холодно! И мне не нравятся ваши спортивные игры. Теннис – это такая глупость!

Поскольку раздеть Клодин силой было невозможно, она так и не плавала. Остальные девочки дразнились и старались обрызгать её как можно сильнее, и учительница быстро поняла, что раньше или позже француженку обязательно столкнут в бассейн полностью одетой, и отослала её в школу.

В теннис Клодин играла ещё хуже, чем Карлотта, которая так и не освоила эту премудрость. Бешеный характер маленькой испанки ярче всего проявлялся именно во время игры, и заброшенный ею теннисный мячик мог улететь куда угодно, в том числе и плюхнуться в бассейн, расположенный довольно далеко от корта. Но что касается Клодин, то она даже не пыталась ударить по мячу.

– Какая глупая игра! – восклицала она, бросала ракетку и просто поворачивалась и уходила.

– Но, Клодин, у тебя сейчас по расписанию занятия теннисом, – говорила Хилари. – Ты должна на них ходить!

– Не должна, – отвечала та, и всё.

Энджела играла в теннис так же хорошо и ловко, как плавала. Она всегда приносила на занятия все три свои ракетки, не обращая внимания на шутки и насмешки. Полин отчаянно ей завидовала и от этого злословила ещё больше обычного.