– И вот малышка Клодин сегодня приезжает, она только недавно выздоровела после корей, и, конечно, вы её хорошо встретите, ведь правда? Ради вашей старой мадемуазели?

– Ну конечно, мы ей будем очень рады! – воскликнула Сьюзен Хауз.

Остальные поддержали её дружным бормотанием – все, кроме Энджелы, Элисон и Полин, которые сидели со скучающими лицами, как бы давая понять, что племянница мадемуазели не стоит того, чтобы о ней думать.

– Вы добрые дети, – сказала мадемуазель. – Я познакомлю вас с Клодин, как только она приедет. Вы все ей страшно понравитесь. Она очень хорошая девочка, хотя сначала может показаться, что она совершенно не желает вести себя правильно и прилично. Но вы ведь её перевоспитаете, n’est-ce pas?[2]

Четвероклассницы переглянулись и невольно подумали, что Клодин, должно быть, забавная девчонка. И вообще, здорово, когда в твоём классе учится настоящая француженка. Да, похоже, что из всех новеньких это самый многообещающий экземпляр.

Примерно за пять минут до конца урока дверь класса открылась и на пороге появилась очень странная девочка. Она была маленькая, смуглая и изящная. Мордашка у неё была смышлёная и дерзкая, и, прежде чем подойти к мадемуазель, девочка бросила быстрый, внимательный взгляд на учениц за партами.

Мадемуазель радостно взвизгнула и кинулась обнимать новенькую. Она несколько раз расцеловала девочку в обе щеки, погладила по темноволосой головке и принялась так быстро лопотать по-французски, что никто не понял ни слова.

Девочка ответила спокойно и вежливо и тоже чмокнула мадемуазель в каждую щеку. Судя по всему, её ничуть не поразил столь бурный приём.

– Ma petite[3] Клодин, наконец-то ты здесь! – воскликнула мадемуазель и развернула девочку лицом к классу. – Знакомьтесь, это малышка Клодин. – Мадемуазель так волновалась, что её очки то и дело съезжали на кончик носа. – Поздоровайся с новыми друзьями, Клодин.

– Привет, братва! – дружески кивнула Клодин.

Девочки опешили, потом захихикали. Забавно было слышать это выражение от маленькой француженки.

– Как ты сказала? – переспросила мадемуазель, которая была плохо знакома с жаргоном. – Братья? Это неправильно, Клодин, правильнее сказать «сёстры».

Класс расхохотался. Клодин ухмыльнулась. Мадемуазель просияла. Было очевидно, что она очень любит племянницу и гордится ею.

Тут прозвенел звонок с урока.

– Хилари, – попросила учительница, – пожалуйста, возьми Клодин с собой, покажи ей всё, чтобы она не смущалась и не чувствовала себя брошенной, бедняжка.

Мадемуазель, конечно, ошибалась. Клодин не чувствовала себя ни смущённой, ни брошенной. Наоборот, она вела себя так, будто знакома со всеми тысячу лет, и держалась легко и очень естественно. Она хорошо говорила по-английски, хотя иногда, как и мадемуазель, забавно выражала свои мысли.

Несколько лет Клодин училась в школе во Франции, а потом провела пару четвертей в английской школе при монастыре. Кажется, ей там не понравилось, да и школа не изъявляла особого желания оставить Клодин у себя.

– Понимаете, так неудачно получилось: учительница естествознания залезла по лесенке на дерево, чтобы собрать какой-то необычный мох, который рос на ветках, – объяснила Клодин с лёгким французским акцентом. – А тут подошла я и унесла лесенку. И в этот день у нас не было урока естествознания.

– Обалдеть! То есть ты оставила учительницу на дереве? – вытаращила глаза Бобби. – Ну ты бесстрашная! Теперь понятно, почему мадемуазель перевела тебя в Сент-Клэр. Здесь такие шутки не проходят.

– Нет? – переспросила Клодин. – Обидно. Ну, может быть, вы как-то иначе развлекаетесь. Жалко, что я не успела к началу четверти. У меня были кори.