Он нашёл своё дело, а я бросила даже то, что нравилось, и закисла в болоте... Может, в самом деле попробовать съёмки? Сниматься с ним? Проводить время вместе. Я же хотела сказки!
– Простите, – выдохнула я в телефон. – Я уже здесь. Но, кажется, заблудилась.
– Вернитесь, откуда пришли, – терпеливо объяснил Макаров. – Вам нужен центральный вход. Горничная вас встретит.
– Хорошо, спасибо!
Я отбила звонок, заливаясь краской и думая, что сошла с ума. Финн рассмеялся:
– А меня не сдала, молодец!
– Это был секрет?
– Нет, конечно же, но так прикольнее! – шепнул он и провёл руками по моей талии, по волосам.
Затем с выдохом отошёл, пропуская к двери. В молчании наши взгляды снова стали осязаемыми, а воздух плотным. Невозможно уйти.
– Я искал тебя в Лувре. Я увижу тебя завтра?
– Если меня возьмут на роль.
– Даже если не возьмут.
– Да.
Он опять поцеловал меня. Быстро, жарко. И выдохнул в губы на прощанье:
– Ты звучишь, как музыка!

6. Глава 5

Несмотря на то, что я только что видела Лувр, я лишилась дара речи. Прежде всего потому, что на капителях колонн центрального входа разглядела символическое изображения папируса – уменьшенную имитацию колонн в Карнаке и Луксоре.
За стеклянными дверьми меня ожидал настоящий дворец: белый мрамор, светлый кафель с вкраплениями чёрного на полу овального холла, круглый столик на позолоченных ножках под впечатляющей брызгами хрусталя люстрой, а на нём – невероятных размеров ваза с лимонными гладиолусами моего роста. Трёхметровые зеркала в проёмах белых стен, отделанных позолотой, обтянутые синим атласом кресла с золотыми подлокотниками. Грандиозный камин с двумя грудастыми женщинами-сфинксами, крыльями удерживающими мраморную крышку, шестиметровые потолки с фресками.
Я с трудом сдержалась, чтобы не раскрыть рот. Впрочем, меня тут же поманила за собой вышколенная служанка среднего возраста, в сером платье с белым передником. Строгая и угловатая, словно её нарисовали жёстким грифелем для контраста с амурами на стенах.
Красная ковровая дорожка на высокой лестнице скрадывала звук шагов. Я изумлённо рассматривала перила, и чёрт меня возьми, если это не были изящно выкованные в золоте страусиные перья, как на головном уборе Маат, Богини Истины.
Ещё несколько помпезных комнат, нанизанных друг на друга, как бусины в ожерелье, и мы оказались в громадной зале с массой шкафов из красного дерева, заполненных книгами. У окна стоял впечатляющий размерами письменный стол с зелёной мраморной крышкой. Здесь было меньше позолоты. Впрочем, дворцовая люстра и зеркала компенсировали «недостаток» блеска.
– Ждите здесь, – сказала по-французски служанка и оставила меня.
Казалось, кто-то что-то перепутал. Съёмки клипа современной звезды не ассоциировались у меня с подобными интерьерами.
Время тянулось, в трёхметровые окна лил с улицы свет, играя на мраморе и паркетной мозаике. Старинная мебель, расписной потолок, по которому разлетались от солнца упитанные гуси в золотых колье. Каждый в своём ромбе, ограниченном потемневшим от времени орнаментом. В Древнем Египте гусь считался символом Бога. Похоже, этот особняк строил страстный египтоман.
Я прикинула возможные даты постройки: что ж, строительство вполне могло совпасть по времени с наполеоновскими кампаниями в Африке. Тогда всё египетское было на пике моды...
Сгорая от любопытства, я приблизилась к сфинксам у камина и попыталась сообразить, какую именно династию те копируют. Взглянула за стеклянную дверцу шкафчика справа. Да вы шутите!
Там хранились не книги, как на других полках, а цветной барельеф на куске плиты, явно вырубленной из стены. На нём, рядом с высокими лотосами, папирусами и типичной для эпохи восемнадцатой династии охотой на уток на Ниле очень реалистично и почти без повреждений были изображены Нефертити и Эхнатон. Снова они! Никогда прежде таких не видела! Эту чету ни с кем не спутать, именно в их период правления был дан зелёный свет реалистичности в искусстве. Я успела забыть, для чего я здесь.