– Потоп? – впервые в лице прибалта мелькнула эмоция – намёк на удивление.

– Наводнение. Форс-мажор. Раковину забили ватой, – напомнила я, решив что Лембит не понял русское слово.

– Нет.

И не поймёшь, лжёт или говорит правду. Чёртова машина, а не человек!

Лембит взял свою же визитку с поверхности стола и что-то на ней написал:

– Зайдёте по ссылке, посмотрите на каталог украденных ценностей. Присмотритесь и сравните, что есть в доме Беттарид. Будет хорошо, если сфотографируете с разных сторон. Это мировое достояние.

– Я не дала согласия.

– Вы производите впечатление умной. Значит, дадите. Телефон, – кивнул Лембит в сторону моей сумки, и только тут я сообразила, что это не муха зудит где-то рядом, а мой Алкатель распирает вибрацией в кармашке сумки.

«Финн» – было написано на экране, я закрыла его ладонью – даже взгляд мятого интерполовца не должен касаться моих чувств.

– Жду звонка. Или любой вид связи, – сказал Лембит и встал. – A bientôt[9]!

Он направился к выходу из кафе, не дожидаясь ответа. Телефон замолчал, а в моей голове продолжало дребезжать.

Да, прежде чем открывать с пинка дверь в новую жизнь, стоит посоветоваться с юристом, выучить законы, матчасть, язык и поумнеть. Иначе яркой, красивой жизнью можно и захлебнуться.

Пожилые французы за угловым столиком пожирали меня глазами. В распахнутой на улицу двери мне мерещился силуэт Лембита, хотя его там точно не было. А Финн продолжал названивать. Паника в моей голове смешалась с пеной услышанных слов, и все эти «проституция», «разрядка для съёмок», «экстрадиция», «тюрьма» превратились в гнев быстрее, чем я провела по экрану пальцем.

– Что ты ещё от меня хочешь?! – вскинулась я на Финна, словно он был во всем виноват.

Весёлое красивое лицо по ту сторону экрана мгновенно помрачнело.

– Хотел тебя увидеть. Похоже не вовремя. Извини, если оторвал от чего-то архиважного.

Мне тут же стало стыдно.

– Прости… День не задался… – пробормотала я, но уже не ему, а списку с сообщениями – Финн отбил звонок и исчез из сети.

О нет! Чёрт! Чёрт!

Я холодеющими пальцами набрала в мессенджере:

«Макс, прости, что сорвалась. Я не хотела! Просто проблемы, но я не должна была…»

Увы, он не читал. И не отвечал. Дыхание сорвалось от отчаяния, внутри всё задрожало, но расплакаться себе я не позволила. Хватит эмоций наружу.

Я вышла на улицу, ещё ловя бесплатный вай-фай, и в тени раскидистого платана набрала Финна. Там я слушала долгие гудки, пока они не прекратились сами.

«Абонент не отвечает. Перезвонить снова?»

Я попробовала раз пять подряд. Сглотнула комок вязких слёз и пошла обратно по улице, окаймлённой старинными особняками. Фоном проплывали колонны, ажурная лепка, винтажные решетки, будто взятые из декораций к «Трём мушкетёрам», а я их не замечала. Как же грубость заразна! А гнев подобен взрыву бытового газа – поднесёшь спичку, и уже не вернуть ничего назад. Моё сердце замерло. Перед глазами встало обиженное лицо Финна. Господи, хоть бы он понял меня! Я ему всё расскажу!

Гулять расхотелось. Я вернулась в Бель Руж, проникла мышкой в свою комнату, похожую на опочивальню фаворитки короля, сплошь барокко и антиквариат в лазурном, белом и золотом. Сбросила тенниски, сумку на тумбочку и завалилась на кровать.

Контакт Макс Финн с лучезарной улыбкой был не в сети. Извиниться и поговорить снова не получилось. Голова пошла кругом.

Роберт Лембит с шантажом и контрабандой ценностей, мадам Беттарид с её утонченным жалом. Если бы ангелы умели стареть, обрели респектабельность, продав крылья и стали циничными, они выглядели бы именно так, как она… Макаров грубый и скользкий, как уж. Арина? Пожалуй, она лучше всех остальных, в ней нет подлости. Надо будет попробовать поговорить с ней, пока я не наломала ещё дров. И Финн! Прежде всего надо помириться с ним! И научиться, наконец, контролировать свой гнев!