Джаред упал на колени, оперевшись на руки, его голова спряталась за бицепсами и плечами. Через непродолжительное время он встал и, утерев слёзы, резко принялся поднимать тело с пола, не зная, зачем он это делает, я решил помочь. Вместе мы донесли труп друга до мешка, в который сметались негабаритные осколки материи. Джаред повернулся спиной к одной из сторон мешка, на который мы водрузили тело, нагнулся и взял мешок за концы. То же самое он приказал сделать и мне, я не сразу, но сообразил, что спиной поворачиваться мне необязательно. Брат молча шёл, не обращая ни на что и ни на кого внимания, иногда он сталкивался плечами с проходившими мимо, те, увидев тело, не останавливались. Через полчаса без передышек мы дошли до дистрикта, который стоял на краю платформы. На втором этаже виднелась вывеска: «Ритуальные услуги / утилизация». Внутри здания было полно людей. Мы положили тело на пол, здесь нас никто не сторонился, за некоторыми людьми я видел мертвецов. Джаред стоял молча и смотрел куда-то вглубь. Я не успел заметить, как перед нами появился огромный толстый мужчина в белом окровавленном одеянии. От него страшно воняло, запах чувствовался, несмотря на то что в нос ударило ещё на входе сюда. Его лицо было искажено громоздким респиратором и такими же чёрными очками.

– Рабы? Сжигающийся стоит тысячу, потянете? – произнёс он громко и хрипло сквозь респиратор.

– Есть семьсот… – разочарованно сказал Джаред.

– Тысяча, – с этим словом здоровяк отвернулся от нас и готов был уйти.

– У меня есть ещё триста! – вскрикнул я, увидев отчаявшиеся глаза брата.

Ритуальщик молча забрал у нас карты, нажал на край своих очков и отдал карты нам. Теперь я мог увидеть на ней цифру 50, но ценность этого я всё равно не понимал. Затем ужасный незнакомец принёс металлический лист и, проделав несколько манипуляций, собрал из него коробку. Он поднял тело Гуангли и положил в неё. Закрыв короб, он испарился в толпе.

Мы скинули коробку с телом с края платформы, некоторое время она двигалась в бесконечной тьме и вскоре вспыхнула и исчезла. Я не понял, что произошло, так же как не понимал пространство перед собой, оно не кончалось нигде, ни с одной из сторон, только за нами, там, где была стена этого гротескного чудовища, которое звалось Племенем. Произошла и третья вещь, которую я не мог объяснить.

– Мы часто сидели здесь с Гуангли, – после слов Джареда, постепенно срывающегося на плач, моё лицо непроизвольно сжалось, а из глаз потекли слёзы.

Тут стоит вмешаться и прервать повествование Джонни – короб был не металлическим и даже не сплавом, а набором дешёвых химических преобразований, который сгорал с высочайшей температурой.

Бесконечное пространство перед глазами нашего героя – это космос. И ещё одна вещь, которую хотелось бы пояснить: Джонни, вопреки своей безэмоциональной прежней жизни, не стал психопатом, он обладал сильной эмпатией и смог ассоциировать чувства брата со своими. Удаляюсь.

Джаред достал из кармана маленькую наклейку и провёл ей по своему языку.

– Что это? – с недоумением спросил я.

– Это дезо, малой, от него становится лучше, – Джаред смотрел в бесконечное пространство, кажется, ему безразлично, что мне отвечать.

– То самое, что принимала мать Гуангли… Это же плохо! – я был возмущён.

– А что, сейчас хорошо? Мы рабы! Ты видел, что произошло с Гуангли? Всем плевать, что с нами будет. В платформе дела будут только хуже, я уверен. Туда отправляют тех, кто стал рабом, будучи взрослым, или тех, кому исполняется двадцать лет, мне осталось четыре года. Ты мой брат, потому что так сказали, Гуангли стал моим братом, потому что я знал его с малого детства. Так вот, отец моего брата, возможно, сейчас лежит так же, как пару часов назад лежал он… Пойми, мы никому не нужны в этом мире, мы не принадлежим даже сами себе, – Джаред был необычайно многословен, видимо, так подействовал наркотик.