Напряжение было таким, что, когда входил Астров, зрительный зал облегченно вздохнул.

Спектакль закончился под бурные аплодисменты, Андрею Валерьевичу преподнесли роскошный букет цветов, некоторые из зрителей кричали «Браво!».

После спектакля, так как было еще не поздно, Валентин предложил зайти в соседнее кафе. Кафе было небольшое, всего около шести столиков, и по-домашнему уютное. Валентин заказал бутылку шампанского, коробку конфет и кофе.

– А здесь неплохо – заметила Александра. – Если еще и кофе приличный подают, то очень даже приятно провести здесь вечер с друзьями.

– Как вам понравился спектакль? – спросил Степан у Жанны.

– Неплохо. Но мне кажется, что не тот эмоциональный настрой. Профессор Серебряков похож на провинциального учителя, Дядя Ваня – на спившегося кучера, а Астров – из ума выживший чудак, и все они пристают к единственной красивой женщине, Елене, которая по непонятным причинам всем им отказывает. То, что Елена стала женой профессора, вполне естественно, молоденькие девочки всегда влюбляются в преподавателей. Но также естественно и то, что они в дальнейшем наставляют рога своим старым мужьям или бросают их.

– Какой жестокий вы судья! А по вашему виду и не скажешь.

– А вы вообще часто бываете в театре? – спросила Жанна, обращаясь к Степану.

– Раньше, часто бывал, а теперь вообще не хожу. Считаю, что это просто способ развлечения. Ничем не лучше телевизора или футбола. Но этот спектакль, мне кажется, сегодня в тему.

– Ну, Степан, ты загнул! – воскликнул Валентин. – Если бы не театр, то в нашем городе и вечер провести прилично было бы негде. Иногда крутишься, бегаешь по своим делам, решаешь какие-то проблемы и не видишь себя со стороны, а сходишь на спектакль, особенно если пьеса хороша и труппа подобрана, то чувствуешь себя словно обновленным. В голове такие мысли появляются, до которых самостоятельно и не додумаешься.

– А не надо искать, Валентин, как провести вечер. Ощущение полноты жизни в том и заключается, что ты не думаешь, как провести время. Я считаю, человек должен больше уделять внимания тому, как он живет, как он зарабатывает на жизнь и как это отражается на его духовном и физическом состоянии, а не искать развлечений. К этому убеждению я пришел буквально год назад, еще работая в газете. Задался я тогда целью осветить проблемы ВИЧ-инфицированных в нашем городе и встретился с одним молодым человеком. Его рассказ сильно потряс меня, ему оставалось жить месяц, а может быть, чуть больше. И он тогда мне сказал: «Если бы я мог предполагать, какими духовными и физическими страданиями обернется для меня мое беспутное и неосмысленное поведение, беспорядочные связи и знакомства, то я бы лучше уехал в глухую деревню, в тайгу и жил бы один, затворником. Только сейчас я осознал, как здорово просто жить, наслаждаться солнцем, дышать, видеть это голубое небо. Мне осталось жить немного, и осознание этого меня просто разрывает на части. Мне никто и ничто не интересно. Целыми днями я стою у окна, смотрю на березки и думаю, что буквально через какой-то месяц я их уже не увижу».

За столом воцарилась тишина. Жанна очень внимательно, широко открытыми глазами, смотрела на Степана, как будто впервые увидела его.

– Знаете, Степан, – сказала Саша, – вы сейчас мне напомнили как раз доктора Астрова.

– Вполне возможно. Но я, скорее всего похож на Дядю Ваню. Работал за идею, ради всеобщего блага, хотя сомневался, и, как оказалось, все это пустышка. Тем, кто находился у власти, идея нужна была как средство удержания самой власти. Приложите к этому серебряковское графоманство, и получите Степана Кочергина, – с некоторой долей актерства сказал Степан, а затем добавил: – Я вам хочу предложить нечто другое. Если вы в субботу не заняты, то можно съездить за город, к другу моего отца. Интересный человек, художник. Что может быть человеку интереснее, чем другой человек. Ну, как? Валентин, ты как в субботу, свободен?