Шепот:

– Лорк!

И:

– Ш-ш-ш! Не так громко, Принс! Чуть тише:

– Лорк?

Он отодвинул противомоскитную сетку и сел в постели. На полу светились фигуры тигров, слонов, обезьян.

– Что вам?

– Мы слышали, как они выехали из ворот. – Принс стоял в дверях детской, на нем были шорты. – Куда они поехали?

– Мы тоже хотим туда, – сказала Руби из-под локтя брата.

– Куда они поехали? – повторил Принс.

– В город. – Лорк встал и тихо прошел по сверкающему зверинцу. – Мама и папа всегда берут своих друзей в поселок, когда те приезжают в гости.

– Что они там делают? – Принс прислонился к косяку.

– Они… ну, они отправляются в город.

Там, где есть неведение в чем-то, всегда появляется любопытство.

– Мы расковыряли электронного сторожа, – сказала Руби. – Он не очень надежный и слишком уж прост. Здесь все такое старомодное! Аарон говорит, что только варвары из Плеяд могут жить здесь. Ты покажешь нам, куда они пошли?

– Ну, я…

– Нам хочется пойти туда, – сказала Руби.

– А разве ты сам не хочешь?

– Ладно, – вообще-то он собирался отказаться. – Я только обуюсь. – Но детское любопытство знать, чем занимаются взрослые, когда рядом нет детей, наложило на него свой отпечаток и впоследствии чувствовалось в его поступках, даже когда он повзрослел.

Деревья шелестели около ворот. Лорк знал, что замок днем открывается от прикосновения руки и то, что ворота послушно разошлись в стороны сейчас, слегка удивило его.

Дорога уходила во влажную ночь. Луна висела над скалами, от нее по морю тянулась узкая дорожка цвета слоновой кости. Огни поселка мигали сквозь листву, словно сквозь огромную перфокарту. Горы, выбеленные светом высоко стоящей в небе меньшей луны, окаймляли дорогу. Кактусы вздымали к небу свои шипастые лопасти.

Около первого же встретившегося им придорожного кафе Лорк поздоровался с горняком, сидящим за столиком около дверей:

– Маленький сеньор, – кивнул тот в ответ.

– Вы не знаете, где мои родители? – спросил Лорк.

– Они прошли мимо, – пожал он плечами. – Леди в красивых платьях и мужчины в жилетах и темных рубашках. Они прошли мимо полчаса – час назад.

– На каком это языке он говорит? – перебил Принс.

Руби хихикнула.

– Тебе это понятно?

Это было открытием для Лорка. И он, и его родители, разговаривая с жителями Сяо Орини, использовали слова, отличающиеся от тех, которые они употребляли в разговорах между собой и с гостями. Он выучился местному португальскому языку, в котором начисто отсутствуют промежутки между словами, под мигающим огнем гипноучителя в раннем детстве, он и сам не помнил, когда.

– Куда они пошли? – повторил он вопрос.

Горняка звали Таво. В прошлом году, когда рудник закрывали, он целый месяц работал на лязгающем садовом агрегате, разбивая за домом парк. Между туповатым работником и опрятным мальчиком завязалось нечто вроде дружбы. Таво был грязным и глупым. Лорк признавал это. Но его мама положила конец этим отношениям, когда в прошлом году он пришел из поселка и рассказал, как на его глазах Таво убил человека, потому что он дразнил его, называя алкоголиком.

– Пойдем, Таво. Расскажешь, куда они пошли.

Таво пожал плечами.

Мошки вились вокруг светящейся надписи над входом в кафе.

Креповые ленты и папиросная бумага, оставшиеся на столбах, подпирающих навес, после Фестиваля Дня Независимости, бились на ветру. Была годовщина Дня Независимости Плеяд, и горняки праздновали ее здесь, поднимая стаканы за себя и за его мать и отца.

– А он знает, где они? – опросил Принс.

Таво пил соевое молоко из треснутой чашки, чередуя каждый глоток с глотком рома. Он похлопал по своему колену, и Лорк, взглянув на Принса и Руби, сел.