– Вам придется пять лет жить в Городе-Доме, – предупредила девушка-рекрутер, – на Крайнем Севере. Вас не смущает подобная релокация?

О Городе-Доме ходили легенды, поэтому Кирилл посчитал такую перспективу дополнительным бонусом, от которого, естественно, не стоит отказываться. Но, конечно, сперва спросил у своей супруги.

Света в тот момент не была против. Свою точку зрения она начала менять месяцев через шесть после переезда, понемногу подмечая недостаток за недостатком до тех пор, пока их не стало столько, что о них стало возможно говорить бесконечно. Складывалось впечатление, что любой город кроме Города-Дома был идеальным, а это место будто специально для Светы построено плохим.

Два года. Оставалось продержаться всего два года, напоминал себе Кирилл, когда слушал о том, что на двенадцатом техническом этаже прорвало трубу и все залило, или о том, что здесь всего две службы доставки еды, или о том, что строительство метро перекрыло самый быстрый путь к работе Светы. Два невыносимых года, и можно будет уехать. Кирилл любил Город-Дом, но жену любил больше.

– Два года, – в очередной раз за последнее время пробормотал он, разглядывая фото корабля из сна, и вдруг, к этой мантре присоединилась другая мысль: а что, если и через два года ничего не изменится? Кто сказал, что уехав отсюда в какой-нибудь другой город, например Москву, Светка перестанет жаловаться?

Через два года все действительно могло измениться, но разве люди, которым вечно плохо, в любом месте не найдут причину для недовольства? А что если причина недовольства крылась не в месте жизни, как таковом, а в свойстве характера? А если в нем, в Кирилле? Что если Светка недовольна им, просто проецировала недовольство на окружающее пространство?

Слишком много мыслей для середины ночи. Теперь уже и не заснешь.

Приснившийся корабль расположился на фотографии, на экране реального телефона, лежащего на столе на кухне, очень похожей на образцовые витрины идеальных кухонь в магазинах. Красный свет за окном освещал современную мебель и абсолютный порядок.

Через минуту Кирилл уже доставал из шкафа свой спортивный пиджак и джинсы.

Что я скажу Свете, если она проснется? – думал он в ванной, когда чистил зубы, – что решил прогуляться?

В целом, конечно, это было правдой, пусть и странной. Все лучше, чем сидеть на кухне и жалеть себя. Однако, Кирилл знал также и то, что это была не вся правда, и ее глубинная истина надламывала саму суть семейных отношений. Но, даже понимая это, он не мог остановить себя, зная, что если сейчас не наденет туфли, и не выйдет из квартиры, то будет об этом жалеть.

Света так и не проснулась. Кирилл, не включая свет, собрал себя в приличный вид, положил телефон в карман и тихо щелкнул входной дверью.

Квартирная секция в ночное время подсвечивалась дежурным холодным светом. Умные системы Города-Дома старались как могли экономить электроэнергию, и без того вытягивая ее в невероятных количествах из окружающего мира: спасибо местной гидроэлектростанции и экспериментальным, постоянно обледеневающим ветрякам, героически работавшим под местным, порой бешеным напором ветра.

Он открыл и закрыл дверь секции и оказался в общем коридоре, опоясывающим центральную площадь уровня этого корпуса.

За окном вспыхивал алый свет, давая больше для взгляда, чем местное освещение в коридорах. Панорамные окна будто были созданы для него: ночь, метель, крыша соседнего корпуса подсвечивались алым; все прочее тонуло во мгле, словно Город-Дом и в самом деле стоял не на Земле, а висел где-то на орбите этакой космической станцией из фантастических книг, которыми Кирилл зачитывался в детстве.