– Ну ладно. Я на тебя не гоню, если чё, просто внатуре мутный тип какой-то он как будто.

– Да не, он нормальный. Выпить ему надо, там расслабится, может, – вздохнул Миша и оглянулся на Дениса.

– Ладно, похуй, – сказал дядя Витя, после чего громогласно рявкнул в сторону кухни: – Наташа, блядь! Неси пиво!

– Да заебал, блять! – с кухни раздался раздражённый девичий возглас.

Дядя Витя повернулся к нам и очень по-доброму, – что было весьма неожиданно и удивительно, – сказал:

– А вы садитесь, садитесь. Кто на диван, кто кресло подвиньте, кто стульчики возьмите, если надо.

Миша уселся с правого краю на диван рядом с Денисом, который продолжал молча тупить в одну точку, иногда поглядывая на нас. Света села рядом с Фарой, продолжающим читать книгу, и сидевшим слева от Дениса. Марк подвинул стоящее рядом лёгкое креслице к левому торцу стола для Саши и она села в него. Я взял пару стульев, стоявших недалеко от телевизора, – и заодно убавил его, – и поставил их тоже к столу: один с торца напротив Саши, куда сел Марк, а другой рядом с углом этого торца для себя.

Через пару минут вернулся дядя Витя, неся две табуретки, которые поставил слева от меня – между мной и Сашей. А за ним в зал зашла, как я понял, Наташа: относительно привлекательная девушка в лёгкой «слоистой» чёрной мини-юбке, полупрозрачных тёмных колготках, какой-то блузке в тёмных тонах и цветочных узорах с блестяшками, и с очень странными волосами, покрашенными, как пришло мне в голову, в клоунские полосатые штаны – прядь блондинистых волос, прядь чёрных, прядь блондинистых, прядь чёрных и так далее, чередуясь по всей голове, стекая с макушки к её плечам. Глаза её подчёркивали чёрные тени. Весь этот относительно привлекательный образ становился нелепым и смешным, ведь эта Наташа, в этом своём мрачно-полубунтарском образе, тащила подмышками две здоровые баклахи пива, ковыляя и пытаясь их не уронить. «Хотя… – подметил я. – Фигура у неё неплохая».

Дядя Витя, поставив табуретки, взял сперва одну баклаху и поставил её на одну табуретку, а затем другую, и поставил её на пол. Наташа плюхнулась на табуретку, а дядя Витя, открывая бутылку, треща крышкой, отрываемой от кольца под ней, сказал:

– Ну что? За знакомство выпьем, что ли?

– А кроме пива есть что-то? – неуверенно спросил я.

– ВОДКА! – рассмеялся дядя Витя.

Улыбаясь, я немного помолчал, но затем добавил:

– А не алкоголь есть? Сок там, газировка? Да что угодно, в принципе…

– Ну… Ну сходи на кухню, посмотри, может найдёшь чего.

– Да, я сок покупал, вроде, – добавил Миша.

– Хорошо, – сказал я и встал из-за стола.

– А! Блядь! Стаканы-то забыл нахуй! Не в службу, а в дружбу – возьми кружек и стаканов заодно, – сказал мне дядя Витя.

– Без проблем, – ответил я и отправился на кухню.

Выйдя из зала, я повернул направо, – шутливо про себя подметив, что мне знакома подобная планировка и где-то я её уже встречал, – и пошёл на кухню. Подходя к ней, я заметил, что за стеной за ней в темноте находится лестница, ведущая наверх. По всей видимости, на второй этаж. Что логично.

Я завернул на небольшую кухню и чуть подскочил от испуга:

– Ох ты ж ёб… – было начал восклицать я, но потом успокоился, но решил всё-таки закончить ругательство, но спокойно и без испуга: – аный в рот…

У приоткрытого окна на кухне, из которого веяло морозом по полу, сидел синюшный лысый человек, покрытый синеватыми наколками с размытыми контурами, – которые у меня даже не получилось разобрать на какие-то конкретные образы, – болезненно худощавый и курящий в это самое окно. Сигарету он держал в правой руке, тогда как левая была у него на коленях и на ней не было кисти. Я не ожидал его встретить, поэтому и испугался: от неожиданности, от какой-то гоблиноподобности и от этой мерзкой культи.