– Я думаю, что тут не надо гадать. Как думаешь, так и есть.

– Ну… Так-то да. Эта расплывчивость даёт возможность каждому начать ассоциировать название песни и саму песню с собой. Типа: «Вот я, хороший человек, но в плохом времени». Или: «Вот я, хороший человек, но в моей жизни пока чёрная полоса» или что-то типа этого.

– Да, так многие могут о себе подумать, и песня отзовётся у них в сердцах.

– Да видимо так многие и думают, поэтому эта песня и в сборнике под названием «Поп. №3». Популярная потому что.

– Может быть, может быть… – задумчиво сказала она.

Плавно двигаясь в темноте позднего вечера, переходящего в ночь, скользя меж домов, деревьев и обочин, проехав знак «Завьялово», мы заехали в это самое Завьялово. Я практически не бывал здесь, разве что когда-то давно в детстве, да и то проездом. Поэтому я не знал ни куда мы едем, ни когда мы приедем. Свернув в жилые районы, проехав по длинной улице, мы сделали ещё несколько поворотов, проехались вдоль в большинстве своём спящих или засыпающих одно- и двухэтажных домов, и в какой-то момент мы оказались где-то на окраине села.

***

Среди домов, последних перед мерцающим незаселённым полем снега, стоял один, двухэтажный, какой-то светлой раскраски и с тёмной крышей, сливающейся с ночным небом, из которого доносилась музыка, которая играет сейчас в каждом магнитофоне и радио, и в окнах которого горел яркий свет. У него мы и остановились.

– Ну всё, приехали, – Миша заглушил машину.

– А к кому мы приехали-то хоть? – спросил Марк.

– Ну к мужику… Это знакомый бати твоего. Ну и ещё может кто-нибудь тут есть… – размыто ответил Миша.

– Вылазь уже! – толкнула Саша сидение Марка.

Марк лениво открыл дверь и вылез из машины. Миша отодвинул сидение, после чего начала вылезла Саша, затем я, а потом и Света. Мы стояли у машины, Марк трясся от холода, а Миша, пошарившись по машине, проверяя, по всей видимости, что-то, неспешно вышел и кнопкой закрыл замки на дверях автомобиля.

– Чего стоите-то? Заходите! – сказал он нам, обошёл нас и повёл в дом.

Пройдя через калитку профнастильного забора, мы паровозиком шли по тропинке, уходящей налево к дому. В подобные моменты у меня всегда появляется чувство предвкушения нового знакомства. Но это чувство не приятное, а какое-то тревожное. С каждым новым знакомством приходится попадать в новый мир. И в преддверии такого перехода мой разум начинает бегать и суетиться, оставляя меня без присмотра.

Скрипя дверью и отряхивая обувь от снега, мы зашли в крытую веранду, освещённую голыми и торчащими кое-где лампочками, источающими яркий желтоватый свет. Миша открыл широкую входную дверь, из проёма которой на нас поплыл тёплый воздух и начала доноситься музыка какого-то исполнителя, который был мне абсолютно не интересен и поэтому я не знал, кто это и чем он отличается от остального шумового фона, создаваемого текущей эстрадой. Мы, толпясь и теснясь, прошли в достаточно просторную и светлую прихожую, и малоприятный запах залез в мой нос. Он был именно не очень приятным по своей природе, а не только потому, что это был запах чужого дома. Но я не стал обращать на это особого внимания, потому что по итогу всё равно привыкну к нему и перестану чувствовать.

Пока мы разувались, к нам вышел, по всей видимости, хозяин дома. Массивная фигура среднего роста, смесь крепких, но когда-то и ломаных, костей, – так мною ощущалось, во всяком случае, – мышц и жира, радостно воскликнув и почесав свою лысую голову, в развалочку и топая подошла к нам и звонко шлёпнула ладонью по протянутой руке Миши, после чего пожала её и разразилась громовым хохотом: