Но одна-единственная норма никогда, образно говоря, не «зазвонит как целый будильник» – для этого ее нужно определенным образом «соединить» с целым рядом других норм. По верному замечанию А.Ф. Черданцева, объединение норм в систему права придает новое качество как целому, так и его частям296. Можно сравнить нормы с музыкальными нотами. Отдельно сыгранная нота рождает только звук, но лишь объединенные вместе целенаправленным творчеством композитора, они способны создать мелодию. Юридическая норма, пишет Г.В. Мальцев, легко вступает в контакты с другими нормами, является благодатным исходным материалом для формирования «общностей» и «совокупностей» норм, которые неизмеримо усиливают регулятивный потенциал права297. Любой юрист, особенно практикующий, «работает» не с единичной нормой, но с целыми нормативными блоками, в которых только и возможно охватить какое-либо общественное отношение законченной моделью правового регулирования. Отдельно взятой норме это не под силу.

С другой стороны, даже противники трехэлементной концепции согласны с тем, что в праве действительно обнаруживаются устойчивые образования, в целом соответствующие формуле «если – то – иначе». В частности, Ю.В. Кудрявцев обратил внимание, что сами по себе понятия, традиционно соответствующие элементам нормы по трехзвенной концепции (гипотеза, диспозиция, санкция) с вкладываемым в них содержанием, отражают действительные элементы информации, существующие в праве. Кроме того, пишет он, в этих трех элементах «в концентрированном виде представлен принцип регулирования поведения с помощью права, его, так сказать, юридический механизм»298. Отвергая поэлементное структурирование правовых норм, Б.И. Пугинский вместе с тем отмечает, что для законодательной регламентации всякой деятельности действительно «необходимо определить: 1) кто и при каких условиях должен следовать установлениям нормы; 2) в чем состоит устанавливаемое правило; 3) какие меры государственного принуждения могут быть применены в случае нарушения требований правовой нормы»299. Для адекватного и эффективного регулирования общественных отношений, пишут В.В. Лазарев и С.В. Липень, следует надлежащим образом выразить, во-первых, условия действия правовой нормы, во-вторых, само правило поведения и затем установить ответственность за несоблюдение этого правила. «Именно таким образом, … можно создать условия для надлежащей реализации права»300.

Согласно пункту 3.4 Рекомендаций по подготовке и оформлению проектов Федеральных законов301, содержание правовой нормы составляют, во-первых, условия, при которых эта норма действует; во-вторых, правило поведения (требования, которые предъявляются к поведению субъектов, вступающих в определенные правоотношения); в-третьих, меры государственного принуждения (санкции), которые могут применяться к нарушителям данной нормы. Для того чтобы позитивное правило осуществляло свою регулятивную (от лат. regula – правило) роль, отмечает В.С. Нерсесянц, логически необходимо наличие в нем трех взаимосвязанных компонентов: 1) общеобязательного правила регуляции поведения людей; 2) условий, при которых это правило действует; 3) последствий нарушения правила302.

В таком случае возникает вопрос: что же собой представляют объективно существующие в праве трехэлементные структуры, описываемые формулой «если – то – иначе»?

Следует согласиться, что «правовая система в целом обязана обеспечить соблюдение правовых норм, имея в наличии или «запасе» все названные элементы»303. Таким образом, логические структуры, выражаемые формулой «если – то – иначе», широко представлены в праве. Однако они характеризуют не отдельные правовые нормы (пусть и логические), но