Иначе магазин давно бы был разгромлен.

Повторил еще раз «Эй простите!» громче.

В этот раз мужик очнулся и затих.

Ему, казалось, было лет под 40. Впрочем,

Выглядел он плохо, очевидно, пил,

Усы под Лукашенко, голова обросшая,

Поднялся и прищурился: – Наш магазин закрыт!

Я: – Как закрыт? – Вот так! – Но дверь была открыта!

– Значит, ты не местный. Дверь была закрыта.

Я: прости, мужик! Какой у вас режим?

Он: – Мы открыты с 2-х до 4-х утра.

Но только для своих! – Я свой, когда-то жил здесь!

– Я тебя не помню! – Я приехал к теще!

– К теще, говоришь? – Еще искал тут предков,

Прадеда. На кладбище. Открыто или нет?

Мужик смотрел насквозь, но ничего не видел.

Помолчав минуту, вынул из кармана

Пачку сигарет, зажег об стену спичку,

Задымил, и я… готов был пасть пред ним,

Но выждал миг, чтоб выглядеть прилично.

Говорю: – Мужик! С утра блин не курил!

Твой магазин единственный. Но я не взял наличку!

Дашь мне сигарет? Могу помыть полы!

Усатый вновь завис. Не ожидал наверное.

Опять меня сканировал, потом пошел в подсобку,

Вышел, положил на стол коробку ПРИМА

И сказал: – Идет! Одну сейчас кури,

Потом полы помой, надрай витрины

И бери весь блок. – Я взял коробку, вскрыл

Достал одну, смотрю, а папироса пыльная:

Их все как будто кто-то надкурил.

Ведро стояло возле туалета. Тряпка

Выглядела так, как будто ей весь год

Втирали гуталин. Я снял с витрины швабру,

Обернул, промыл. В сортире ждал восторг.

Мытье полов! Вот, для чего я создан был!

Вся остальная жизнь с успехами и прочим

Выглядела блекло по сравненью с ним.

Я вспомнил, как на Зоне рисовал ЦВЕТОЧЕК:

Тряпкой водишь по полу овалы и круги,

Потом отходишь и недолго смотришь.

Я прошел весь зал два раза. Даже три.

Мужик следил как будто Шерлок Холмс блин!

Может, ждал, что я СОПРУ МЕШОК КРУПЫ?

Нет, мне был нужен идеальный облик:

Я – рукастый ЛОХ, способный услужить другим.

Пока я тер витрины, он лежал в подсобке.

Кажется, в руках держал смартфон.

Я вспомнил, что отвык: прожил три года в общем

Без любимых игр и видеозвонков.

Наверно, он снимал, что показать своим:

Смотрите, кто у нас, услужливый работник!

Так гораздо проще сохранить инкогнито,

Когда тебя не видно, ты ничтожный чел.

Уборщику открыты все дома и комнаты —

Я это точно знал. Одно не знал: зачем?

Я перемыл все тряпки и забрал свой блок.

Мужик под самый выход тихо мне сказал:

– У нас тут тара. Надо разгрузить.

Перенести часть бочек в Дом Собраний,

Часть – отправить в погреб, часть – в сарай.

Я справлюсь и один. Но, раз уж ты такой,

То приходи под ночь. Работа есть всегда.

Плачу консервами. Возьмешь одну с собой?

Всучил мне банку шпротов «5 Морей».

Я вышел. Оказался как на площади.

Уже давно был день. Все были во дворе.

Я чувствовал все взгляды. Я был чем-то новым:

Чем-то непонятным, чем-то уголовным.

Может быть, маньяком, вышедшим досрочно.

Или террористом. Или просто мелким вором!

На лице написано, что я не помню, кто я!

Так я шел, стараясь не смотреть на местных,

Взгляд ведь вещь опасная, он ничего не скроет.

Я почти освоился, но было как-то тесно.

В фляге че-то было. Бежевого цвета!

Хорошо, я ВЫЛИЛ набранную воду.

Че в ней было раньше? Может, ядовито!

Ладно, разберемся. Флягу я промыл,

Набрал воды по полной, снова вылил. Вот же!

Прямо паранойя! Но боюсь чего я?

Что меня отравят? Так уже могли бы!

Если бы хотели, так уже давно бы

Просто б отравили! Через сигареты.

Я опять подумал о табачном дыме.

Терпком аромате, нам не разрешенном.

Там, где я служил, все типа не курили.

Но курили все. С начальниками. В темную!

Я вынул пачку Примы, Закурил. Смотрю:

Хороший крепкий дом, два этажа – высокий.

Дверь полуоткрыта, а из щели – головы:

Мальчишка и девчонка. Я смотрю на них,