Мальчишка с явным облегчением пятится к тёмному проходу в стене напротив, через который оба воина и оказались здесь.

Маг.

Человек, в чьих руках моя судьба - маг. Почему?

И почему они так боятся меня? Меня, больше некого. Я ничего не понимаю, но внезапно ощущаю неуместность собственного нахождения здесь. Судя по ветру и обрывочным видам из маленького окошка, мы в какой-то башне, на самой вершине, довольно высоко над землёй. Такие башни встречались в старых замках, предназначенных для того, чтобы выдерживать длительные осады. 

Тем временем Сэд спокойно бросает на землю оружие - я не знаю, как правильно оно называется, но это какое-то ружье - расстегивает и снимает кольчугу, стягивает военный жакет, потом расстегивает рубашку. Я молча наблюдаю за тем, как рубашка остаётся лежать на каменном полу, а всё остальное мужчина последовательно надевает обратно.

Рубашку воин кидает мне.

- Оденься, - отрывисто бросает он.

Странно, но собственная нагота не вызывает никакого смущения, словно находиться в таком вот виде перед посторонними людьми для меня - в порядке вещей. Если бы не ветер, я бы и не шелохнулась, но... Ветер вынуждает сделать шаг вперед и торопливо ухватить рукой мятую серую ткань - словно дикий голодный зверь кусок мяса.

Я не сразу понимаю, почему мне так трудно одеться. Картинка складывается по частям, по кусочкам - вот я глупо держу в вытянутой правой руке рубашку и не понимаю, что делать дальше. Потому что левой руки у меня нет. Она не слушается меня, совершенно, не ощущается, ни единой клеточкой, зато то, что я назвала "пуховым одеялом" внезапно будто оживает, расправляется, увеличивается в размерах. Медленно, очень и очень медленно я перевожу взгляд на свое левое плечо - и дыхание перехватывает, словно кто-то столкнул меня с этой самой башни и я лечу, падаю, кувыркаясь в ледяном воздухе и не имея ни малейшего шанса на выживание. Прямо из левого плеча у меня растёт крыло. Огромное, длиной почти до колена, покрытое черными и голубовато-серебристыми мерцающими перьями. Я все так же медленно подношу правую руку, со все еще зажатой в кулаке рубашкой Сэда, к этой безумной иллюзии - и осторожно касаюсь перьев, нащупываю плечевую кость.

Крыло чувствует эти касания.

Нет, не так.

Я - чувствую.

***

Трусоватый парнишка возвращается как раз в тот момент, когда я близка к тому, чтобы упасть в обморок. Каменные стены кружатся вокруг бешеным хороводом, краски уходят с лица, несмотря на пронизывающий ветер на лбу выступает пот. Да этого просто не может быть..! Что я такое?

"Это иллюзия, иллюзия, просто видимость", - только эта мысль и держит меня еще на ногах. А есть ли у меня ноги?! Я с ужасом опускаю взгляд, ожидая увидеть что угодно - например, когтистые птичьи лапы. Но нет, босые узкие ступни с пятью аккуратными пальцами, щиколотки, колени - вполне нормальные, человеческие. Торопливо подношу правую руку к лицу - на ощупь лицо тоже человеческое, обычное. Но взгляд упорно выхватывает перья слева. Преодолевая отвращение,  снова ощупываю крыло. Гладкая кожа плеча переходит в... это, совершенно  ровно. Нет никаких швов или шрамов, как будто так оно и было всегда. И собственные прикосновения к костям, покрытым шершавой кожей, ощущаются мною в полной мере. К самим перьям, как к волосам на голове - нет. Я попробовала выдернуть перо, стало больно. Широкая кость, чуть уже, чем нормальная правая рука, переходила в более тонкую, а дальше...

Правильно говорил мальчишка. Тварь. Святые боги, что со мной. Кто я? Что я..?

В обморок я так и не упала. Кое-как нацепила рубашку на одно плечо, прижавшись спиной к стене, зацепила грубым узлом под крылом на груди. Коротко, неудобно, вот-вот свалится, но все же лучше, чем ничего.