Карла не было в мастерской, пошёл по знакомым в поисках заработка. Даниель перемещался вместе с лучом света из мансардного окна, который освещал книжную страницу, когда заметил про себя, что идея учиться, почитывая учебники на чердаке упёрлась в то обстоятельство, что учебники как-то вдруг закончились. Затем он остро осознал, что ему не хватает способа проверить всё то, что в них написано. Само время подталкивало его к уже такому близкому опасному краю, когда выбор останется только из двух вариантов: либо он перепрыгнет через бездну в мир, где существуют современные лаборатории и советы наставников, либо провалится туда, где ничего этого нет, и там сгинет. Третий вариант никак не удавалось разглядеть за первыми двумя. От мысли, чтобы вернуться в приют, войти в кабинет Нормы Костелло и потребовать собственные документы, хотелось бежать не останавливаясь, пока сам приют с его настоятельницей не провалятся туда, где находятся все физически недостижимые объекты.

Даниель выудил из кучи на стуле относительно чистую рубашку, переоделся и вышел пройтись. Размеренные шаги помогали думать, растворяли страх, от которого иногда сводило живот. Страх отступил, как только он вошёл в парк. Влажный воздух и приглушённое птичье щебетание помогали унять мысли. Он прошёл вход в зоопарк и свернул по дорожке сначала налево, затем направо и пошёл прочь от арены для лошадиных забегов. На поляне, где были расставлены статуи знаменитых на весь мир людей, он подошёл к фигуре человека столь же кудрявого, как он сам. Даниель встал напротив лица и спросил, обязательно ли ему самому лезть за стену приюта? Почему бы Норме Костелло самой не принести ему все нужные бумаги?

Сходство шевелюр и наглый вопрос, будто бы заданный собственной статуе развеселили Даниеля тем, что он понятия не имел, как на него ответить. Однако к моменту, когда он вышел из парка к старинному особняку, переделанному в ресторан и пошёл, плавно спускаясь с холма вдоль стены, план почти созрел. Может быть, это был не совсем план, скорее доверие некоторым логическим заключениям, по которым его не могут сдать в приют, пока не увидят доказательств, что он на самом деле оттуда и что для удостоверения его личности придётся кому-то всё-таки извлечь бумаги из шкафа настоятельницы.

Сомнения всё же были. Иначе откуда было взяться ступору и противным, словно от ударов током подрагиваниям в ногах, когда он стоял перед входом в отдел муниципальной полиции? Даниель глубоко вдохнул, сказал себе, что совсем не обязательно делать это прямо сейчас, ведь можно вернуться тогда, когда он будет готов, и вошёл внутрь.

Полицейский при входе спросил:

– По какому вопросу?

Даниель выпалил, стараясь не волноваться ещё больше от звуков собственного голоса, который звучал, как чужой:

– Получить удостоверение личности.

Дежурный кивнул, указал на скамейку у стены и поднял телефонную трубку.

Даниель не успел прочитать до конца все плакаты над головой у дежурного, по большей части инструкции, как вести себя в разных неприятных ситуациях, когда через проходную вышла женщина в полицейской форме. Дежурный кивнул на Даниеля, она развернулась и стала неторопливо приближаться, при этом глядя куда-то поверх его головы. Когда она остановилась метрах в двух, Даниель обернулся. На стене за его спиной он увидел собственный портрет под надписью «разыскивается».

Расстояние до входной двери было слишком большим. Он узнал это, почувствовав, как сначала сзади в рубашку, а затем в локоть вцепились сильные пальцы. Ноги отказались его держать, и на пару с подоспевшим дежурным, женщина уволокла Даниеля вглубь отделения. По дороге в него, как в чужую добычу, вцепилась ещё одна сотрудница, по возрасту годящаяся в бабушки первой, а дежурный вернулся к своему рабочему месту у входа.