Начальник всё понял, и мы принялись ждать.

Большая лупа, не послушавшись сразу, нервно задвигалась.

…

– След от прокола колпака!

– Ну-ка, дай, – приказал Михалыч.

– Прямо посередине, – подсказал Алексей.

Тут времени почти не понадобилось:

– Есть, – подтвердил начальник. – Теперь, Леша, отправляйся к экспертам, проверь вместе с ними пробку.

– И коробку, вон там в пакете.

– Да, и коробку. А ты, Митя, ее смотрел?

– Смотрел, там красные пломбы – две, на дверке и сбоку через веревочку. Катя сказала, Феликс веревочки отодрал, а коробку разрешил ей забрать. Я, кстати, вернуть обещал.

– Дети, ей-богу, вам волю дай – вы все вещдоки раздарите. Гони, Алексей, пусть пломбы как следует проверяют. Может быть, их дважды вскрывали, переставляли как-то.

Леха умчался.

А Михалыч, нервно пробарабанив пальцами, заявил:

– Я, знаешь, подобного дела вообще не припомню. И убойная доза – чтобы всех наверняка?.. Зачем?

Что-то в словах начальника меня царапнуло… в каких? случайное или важное я упустил?.. улетело из-за нового звонка, но главное – от выразительного движения его глаз к потолку, что значило – высокое руководство тревожит.

И по первым ответным словам Михалыча… бр-р, стало ясно, что сам министр.

То есть Ерин В. А.

Личность, требующая нескольких о себе слов, особенно в событийном ряду 1993 года.

В октябре министр Ерин получит от Ельцина самый высокий орден – Героя Российской Федерации.

За расстрел Парламента из танков, множественные убийства случайных людей у Останкино и еще кое-где по Москве, точнее – за организацию всего этого.

На фотографии, которая наверняка имеется в Интернете, вы увидите нечто, заставляющее вспомнить Шарикова и наркома Ежова, одновременно.

«Физиогномика» уже давно признана серьезной наукой, но кроме нее сошлемся еще на факты.

С молодых лет пошедший работать в милицию, Ерин рано стал и человеком глубоко партийным, что означало «искренне преданным ленинской коммунистической партии» – это не просто пять слов, это – «знак качества». Его нужно заслужить. Нет, не в профессии, а именно в «преданности».

Как?

Постоянной демонстрацией «преданности»: выступлениями на собраниях с максимально раболепными высказываниями в адрес руководящих органов партии, ее «очередного» генерального секретаря и – совершенно обязательно – вождя революции Ленина, который «всегда живой». На этом фоне, вторым эшелоном, нужно хвалить собственное руководство, и здесь важная техническая деталь: чем выше градус похвальбы первого плана, тем выше, хотя уступая ему, и градус лести второму. Например, на фоне слов о «мудром руководстве коммунистической партии и ее Генерального секретаря» уместно заявить о правильных и своевременных решениях своего начальства, «что требует от всех нас…» и «для выполнения поставленных задач мы все как один…» Помните, Остап Бендер составлял вокабулярий для совершенно бездарного Ухудшанского: «взвейтесь… пламенеет… историческая поступь… а средь арыков и аллей идет гулять ишак»; жизнелюбивый Остап не смог удержаться от «ишака», а в остальном – то же самое. И Шариков булгаковский ведь быстро добрался до партийной трибуны – собачий нюх, оказалось, способен чувствовать не только кошек.

Тут еще одна важная и особенная черта позднего брежневского времени – конец 70-х – начало 80-х: сформировалась очень специфическое политическое поведение, которое можно назвать «Небеспокойством». Уже едва шевелящаяся основная часть состава Политбюро просто физически неспособна была к активному восприятию происходящего. В аппарате ЦК – помощники, советники и прочие специалисты – поэтому понимали: во-первых, что бесполезно приставать к землекопу, у которого лопата выпадает из рук; а во-вторых, сил у него всё же достаточно, чтобы двинуть в ответ этой лопатой. А дальше – «вниз по лестнице, ведущей вверх»: хочешь вверх – не беспокой слишком начальников негативной информацией, им тоже нужно не беспокоить своих, и так – сверху-донизу.