Ее передернуло.

Кого она обманывала? В свете дня было легко любить овощи. Не преисполняться по ночам человеколюбием – вот что требовало усилий.

Первые городские часы уже били одиннадцать, когда паланкин командора Ваймса, качнувшись, остановился возле дворца патриция. У Ваймса уже подгибались ноги, но он единым духом проскочил пять лестничных пролетов и рухнул на кресло в приемной.

Минута шла за минутой.

Патрицию не стучали в дверь. Он сам вызывал посетителей, не сомневаясь, что они на месте.

Ваймс откинулся в кресле, наслаждаясь моментом покоя.

Из кармана у него раздалось:

– Динь-дон, динь-динь-дон!

Он вздохнул, достал обитую кожей шкатулку размером с небольшую книжку и открыл.

На него уставилось приветливая, но слегка обеспокоенная мордашка.

– Да? – сказал Ваймс.

– Одиннадцать утра. Встреча с патрицием.

– Да. И что? Уже пять минут двенадцатого.

– Ой. То есть вы уже встретились, да? – спросил бес.

– Нет.

– Тогда я через несколько минут снова напомню или не надо?

– Не надо. И вообще, ты мне не напомнил про встречу с геральдистами в десять.

Беса охватила паника.

– Но это во вторник, разве нет? Я был уверен, что во вторник!

– Это было час назад.

– Ох. – Бес понурился. – Хм. Ладно. Извините. М-да. Зато я могу вам сообщить, сколько сейчас времени в Клатче, если хотите! Или в Орлее. Или в Гункунге. В любом из этих мест. Только скажите!

– Мне ни к чему знать, сколько сейчас времени в Клатче.

– А вдруг! – не сдавался бес. – Только подумайте, вот вы с кем-то беседуете, разговор не клеится, и тут вы говорите: «Кстати, в Клатче сейчас на час меньше». Или в Бес Пеларгике. Или в Эфебе. Спросите меня, давайте. Я отвечу. Мне не сложно.

Ваймс вздохнул про себя. У него был блокнот для записей. И это было очень удобно. А потом Сибилла, его благословенная женушка, подарила ему этого беса-органайзера с пятнадцатью функциями – хотя, насколько Ваймс успел убедиться, как минимум десять из них сводились к тому, что бес извинялся за сбои в работе остальных пяти.

– Сделай лучше заметку, – сказал Ваймс.

– Ух ты! Серьезно? Ничего себе! Хорошо. Конечно. Без проблем.

Ваймс прокашлялся.

– Поговорить с капралом Шноббсом. Тема: рабочий график. Другая тема: графский титул.

– Э-э-э… прошу прощения, это была заметка?

– Да.

– Извините, но сначала надо сказать «заметка». Я точно помню, что это указано в инструкции.

– Ну хорошо, это была заметка.

– Простите, но теперь ее нужно повторить.

– Заметка: поговорить с капралом Шноббсом. Тема: рабочий график. Другая тема: графский титул.

– Готово, – сказал бес. – Во сколько вам об этом напомнить?

– По местному времени? – ядовито спросил Ваймс. – Или по клатчскому?

– Кстати, я могу вам сообщить, сколько сейчас времени…

– Я лучше сделаю заметку в блокноте, если ты не против, – сказал Ваймс.

– О, конечно, если вам так удобнее. Я умею распознавать почерк, – гордо произнес бес. – Я довольно продвинутый.

Ваймс достал блокнот и раскрыл его перед бесом.

– Что, и мой почерк распознаешь?

Бес прищурился.

– Ага, – ответил он. – Это определенно почерк. Черточки и завитушки, соединенные вместе. Точно. Почерк. Я его везде узнаю.

– Я думал, ты мне сообщишь, о чем тут сказано.

Бес недоверчиво на него покосился.

– Сказано? Он что, умеет разговаривать?

Ваймс спрятал потрепанную записную книжку и захлопнул крышку органайзера. Потом откинулся на спинку кресла и продолжил ждать.

Тот, кто смастерил часы для приемной патриция, был очень умен – явно куда умнее, чем тот, кто обучал беса. Они говорили «тик-так», как любые другие часы. Но промежутки между тиканьем, вопреки всем часовым законом, были неравными. Тик-так, тик… крошечная, почти незаметная пауза… так, тик-так, тик… и снова так, на долю секунды раньше, чем ожидало подсознание. В результате спустя десять минут даже у самых стойких все мысли расползались в кашу. Патриций наверняка очень щедро заплатил часовщику.