Итан был в такой растерянности, что у него из головы вымело все мысли. Он лихорадочно искал выход из ситуации, но ничего, кроме возмущения не помещалось в его сознании.

Вдруг Дудка рванул с места и принялся колотить кулаками в гермодверь.

– Откройте! Открывайте немедленно! Впустите меня, я тут не останусь! – голос его едва не сорвался на визг. – Открывайте, сволочи!

«Да у него истерика, – вяло подумал Итан. – Надеюсь, меня не переклинит так же. Омерзительное зрелище. Но он прав: оставаться здесь нельзя. Но какой смысл колотить в герметичную дверь?! Она и не то выдержит».

Дудка, словно услышав мысли Итана, круто развернулся и набросился на стюарда, который был не менее обескуражен и просто стоял, наблюдая за истерикой пассажира. Дудка молниеносно схватил Стрёма за руку, щёлкнул замком и содрал с него браслет коммуникатора. Отскочил, быстро тыча в экран пальцем. Стюард опомнился не сразу, кинулся вслед за обидчиком, пытаясь вырвать, вернуть себе утраченный прибор. Но в Дудку словно бес вселился, он, ловко уворачиваясь, носился по салону, перекатился через стол, остановился, затравленно глядя на окружающих диким взглядом. Никто не двигался с места, остановился и стюард, одёрнул китель, гордо выпрямился.

– Господин Дудка, отдайте коммуникатор, – голос его уже звучал совершенно спокойно и даже сурово. Итан с удивлением услышал нотки капитана в речи стюарда. А тот ещё не закончил: – Вы всё равно не сможете им воспользоваться, коммуникатор заблокирован.

Генрих Дудка огрызнулся, буркнув нечто нечленораздельное и продолжая упорно мучить стюардов комм.

– Верните коммуникатор, – повторил Стрём. – Дверь вы им не откроете, но, если вы его испортите, вы, к тому же лишите себя и всех нас еды и воды, потому как я не смогу попасть в служебные помещения. Тогда мы не протянем и трёх дней.

Дудка размахнулся и со злобой швырнул коммуникатор в стюарда, тот изловчился и поймал прибор в полёте.

– Благодарю вас, господин Дудка, – сказал стюард с неподражаемым выражением, отчего Генриха чуть удар не хватил. Он покраснел, плюнул на пол и обессиленно плюхнулся в кресло.

Мюррей огляделся, Валери выглядела растерянной, а Мария с испугом смотрела на истерившего Дудку.

– Послушайте, Генрих, успокойтесь, – неожиданно для Итана вмешался психолог Эбер. – Мы не сможем открыть эту дверь, ей управляет только капитан.

Дудка, не стесняясь в выражениях, сообщил насколько ему интересно мнение докторишки. Ной Эбер даже глазом не моргнул, Валери возмущённо задышала, а Мария покраснела.

– Если вы, господин Дудка, будете продолжать в подобном тоне, – совершенно ровным голосом и мило улыбаясь, продолжил Эбер, – мы свяжем вас и запрём в каюте.

Генрих сверкнул глазами, но счёл за благо промолчать. Разумно. Ной молодец – истерики нам совершенно ни к чему – однако, это не решение проблемы.

– Господин Эбер, – Итан вступил в разговор, – спасибо, что выразили общее мнение насчёт поведения господина Дудки, но, быть может, у вас ещё есть предложения, как нам действовать в сложившейся ситуации? Не одобряя методов господина Дудки, я, тем не менее, поддерживаю его основную мысль. Бросить нас здесь без помощи – это преступление. Вы не согласны?

Эбер пристально разглядывал нечто поверх головы Дудки, развалившегося в кресле и тяжело дышавшего. Потом перевёл взгляд на Итана, но тоже не смотрел в глаза, а словно искал что-то над ним.

«Что он там увидел?» – Итан оглянулся, в поисках объекта внимания психолога. Не обнаружил ничего достойного изучения.

– Господин Эбер?! – нетерпеливо напомнил он о себе.

– Зовите меня Ноем, – наконец отозвался Эбер. – Похоже, нам придётся провести вместе несколько больше времени, чем предполагалось.