Значит, у этой секты и такие специалисты есть? Это многое объясняет. Конечно, не массовость, как для сноса дома, но хотя бы что-то.

– Со мной так же нельзя было? – не выдержал я.

Удар под дых был мне моментальным ответом. Меня сложило пополам. В попытках отдышаться я провел всю дорогу. Говорить больше не хотелось. А ведь удар пришелся через косуху. Это ж с какой силой бить надо…

Когда мы доехали до КАДа, наблюдателю позвонили. Он не произнес ни слова. Положил трубку и чуть прибавил газу. Мы понеслись по Витебскому проспекту. Разумеется, перед Лиговским – встали. Как говорится “никогда такого не было и вот опять”. Но когда мы пересекли обводной канал и поехали вдоль него, я снова не сдержался:

– Вы меня домой что ли везете? Так вы снесли его, изверги.

И снова прилетело под дых. В этот раз я успел поставить руки, после чего получил второй удар, чуть выше уха. Говорить мне явно было не дозволено.

– Тебя встретит сам Глава, – все-таки начал мне хоть что-то отвечать наблюдатель. – Будь с ним вежлив. Делай, что он говорит. Может быть останешься жив.

Я не рискнул сейчас что-то спрашивать, но, возможно, их глава даст мне ответы.

На Лермонтовском проспекте сердце мое екнуло, однако свернули мы в другую сторону.

Где-то через полчаса петляния по до боли знакомым улицам мы приехали на Севкабель. Огромные площади, заполненные людьми: там сейчас ремонты, какие-то магазины и кафешки уже размещены. Где здесь могла расположиться секта? Припарковавшись у перехода, наблюдатель вышел прямо на дорогу, жестом тормозя машины. Амбал же вышел на поребрик, выдергивая меня за собой за руку. Я дернулся было бежать. Но здоровяк не растерялся и нанес быстрый и точный удар в челюсть. Провернувшись вокруг своей оси, я распластался на земле. Если бы мы были друзьями, я бы сказал, что это было круто.

– Да чтоб вас.

Надо мной склонился наблюдатель.

– Слова о количестве жертв все еще в силе. Встань и иди.

Кем ты себя возомнил? Сам я теперь точно вставать не буду.

Поднял меня амбал. За шкирку. Протолкнул в проем, оставленный поворачивающейся стеной и чуть дальше, вглубь. В целом, бежать было уже некуда: территория, насколько я знаю, закрытая. Вокруг стройматериалы, песок, какие-то конструкции…

Мы проследовали чуть направо. Дом 40Е. Серые свежепоставленные двери в большом кирпичном здании бывшего НИИ. Внутри – будто замерший во времени ремонт и тишина. Мы повернули влево и пошли в конец здания. У лестницы меня ждало неожиданное открытие: спуск вниз. Никогда бы не подумал, что тут есть подвал.

У лестницы нас встречал улыбчивый здоровяк. Веселая парочка снова положила мне руки на плечи. А наблюдатель опять куда-то испарился. Мы пошли вдоль длинного коридора из того же кирпича, что и все здание. Слева были большие прямоугольные проемы без дверей. И лишь у того, что был с дверью, мы остановились. Электронный замок мелодично пиликнул, и дверь отворилась. Меня втолкнули внутрь. Челюсть страшно болела. Здесь было не очень уютно: пахло сыростью и немного плесенью, плохое освещение явно было сделано на скорую руку, а на стенах красовался отсыревший гипсокартон с разводами. Складывалось ощущение, что их затопили. Я невольно улыбнулся. Карма, господа.

Во всех четырех стенах этой комнатушки были двери. Только та, через которую я прибыл была металлической и с замком. Остальные – обычные деревянные, лишь с кругленькой ручкой. На полу красовалась большая зеленая бабочка, явно подмоченная затоплением, оттого не очень яркая и не очень целая. Я снова улыбнулся. А ведь еще вчера я не был таким злорадным. Дверь напротив открылась и мне предстал мужчина с квадратным лицом. Его черты были мягкими, но все его поведение говорило о том, что он задумал что-то недоброе. Широченная неестественная улыбка озарила комнату и меня фальшивой благодатью проповедника.