Гормон показал нам и этот жест: сжав кулак и выставив лишь большой палец, он резко ткнул им вверх.

– Откуда тебе все это известно? – спросила Авлуэла, но Гормон сделал вид, будто не услышал ее.

Мы увидели череду пилонов термоядерного синтеза, построенных в начале Третьего Цикла для того, чтобы получать энергию из ядра планеты. Они все еще функционировали, хотя были изъедены ржавчиной. Мы увидели останки погодной машины Второго Цикла, внушительную колонну высотой в рост не менее двадцати человек. Мы увидели холм, на котором белели мраморные развалины Первого Цикла, напоминая бледные соцветия зимних смертоцветов. Пройдя дальше к внутренней части города, мы наткнулись на ряды оборонительных громкоговорителей, готовых обрушить на захватчиков мощный удар Воли. Мы осмотрели рынок, где пришельцы из других миров торговались с крестьянами за раскопанные фрагменты древности. Гормон смешался с толпой и сделал несколько покупок. Мы заглянули в дом плотских утех для путешественников из далеких миров, где можно было купить что угодно: от квазижизни до гор сладострастия.

Мы поели в небольшой харчевне на берегу реки Твер, где изгоям подавали еду без всяких церемоний. По настоянию Гормона мы поужинали чем-то похожим на комки мягкого теста и выпили терпкого желтого вина местного производства.

После этого мы прошлись по аркаде, под сводами которой в многочисленных лавках пухлые Торговцы продавали товары из других миров, дорогие безделушки из Африка и хрупкие изделия местных мануфактур.

Сразу за аркадой мы оказались на площади, которую украшал фонтан в форме ладьи. Позади него виднелись ступени потрескавшейся каменной лестницы, которые вели наверх, к усыпанной битым камнем и заросшей сорняками площадке. Гормон поманил нас, и мы поднялись наверх и быстро прошли через это ужасное место туда, где над поросшим зеленью пологим холмом задумчиво высился роскошный дворец, по внешнему виду начала Второго или даже Первого Цикла.

– Говорят, будто это центр мира, – заявил Гормон. – В Джорслеме есть еще одно место, которое также претендует на это звание. Оно отмечено на карте.

– Как может мир иметь один центр, – спросила Авлуэла, – если он круглый?

Гормон засмеялся. Мы вошли. Внутри, в зимней темноте, стоял колоссальных размеров шар, освещенный неким внутренним светом.

– Вот ваш мир, – сказал Гормон, сопроводив свои слова широким жестом.

– Ой! – ахнула Авлуэла. – Все! Тут есть все!

Шарообразная карта была подлинным шедевром. На ней имелись все естественные очертания возвышенностей и впадин. Ее моря казались глубокими водоемами, пустыни были настолько сухи, что источали жажду, а города как будто бурлили энергией и жизнью. Моему взору предстали континенты: Эйроп, Африк, Асья, Стралья. Я обозрел просторы Земного Океана. Я проследил взглядом золотой пролет Сухопутного моста, по которому не так давно с таким трудом прошел пешком. Авлуэла бросилась вперед и нашла Роум, Агюпт, Джорслем, Перрис. Побарабанив кончиками пальцев по вершинам гор к северу от Хинда, она тихо сказала:

– Вот здесь родилась я, там, где живет лед, где горы касаются лун. Здесь у Воздухоплавателей есть свое королевство.

Она провела пальцем на запад, в направлении Фарса, затем через зловещую пустыню Арбы и далее к Агюпту.

– Вот куда я улетела. Ночью, когда я выросла из девичества. Мы все должны летать, и я улетела сюда. Я сто раз думала, что умру. Здесь, здесь, в пустыне, я летела, и у меня в горле был песок, песок бился о мои крылья. Я была вынуждена спуститься на землю, я в течение нескольких дней лежала голая на горячем песке, и другой Воздухоплаватель увидел меня, и спустился ко мне, и пожалел меня, и поднял меня, и, когда я оказалась в воздухе, силы вернулись ко мне, и мы вместе полетели к Агюпту.