, – продолжал голос в мозгу. – «Выбора нет… Откажешься – умрёшь».

Тварь говорила по-человечески, но растягивала слова. Получалось несуразное мычащее и шипящее произношение.

«Уумрёшшшшшь…»

«Нет. Я ещё поживу. Ещё похожу по этой земле, покопчу это небо», – сказал Виктор Петрович самому себе. А голосу в голове ответил: «Да, я буду». Больше он ничего не мог сказать.

«Хорошо, человек», – сказал ему голос.

Потом появились звуки, и Шанин потерял сознание. А когда очнулся, комната оказалась пустой. Именно с той самой ночи всё и изменилось. В его мозгу точно надстроили новую структуру. Появились уверенность и сила. Он был готов крушить стены, кромсать пальцами брусья, выжимать сок из древесных стволов. Он стал другим. И безропотно принял это.

Виктор Петрович смотрел, как под окнами во мраке собираются какие-то наркоманы-оборванцы. Вскоре те опустились на четвереньки. Теперь все они напоминали странных существ: вроде и не животные, но уже и не люди. Один из них подполз к грязной луже и стал по-собачьи лакать бензиновую воду. Глядя на эти подобия людей, Виктор Шанин не почувствовал отвращения: в этом городе он сталкивался с вещами куда более странными, отвратительными и мерзкими. Он отвернулся от окна. Пора была собираться на работу.

Ряхлин сосредоточил внимание на небольшом пространстве перед серой обшарпанной пятиэтажкой. Здесь располагалась детская площадка с домиком, горкой, песочницей и замысловатым игровым комплексом и огороженное малое футбольное поле, пустующее и заброшенное. На площадке, у одной из скамеек, разговаривали между собой три старшеклассницы. Ряхлин мог хорошо разглядеть этих девушек, стоящих в круге света от фонарного столба. Окраина же площадки была почти неразличима во мраке, в тусклых отсветах лежали длинные корявые тени, отбрасываемые кустами и игровым комплексом. Другие фонари были либо неисправны, либо разбиты, иные тускло горели где-то вдалеке за листвой между домами. А Ряхлин как раз затаился в тени, он и был тенью. Он ждал. Ждал, как хищный зверь в засаде. Различал мелкие детали, обрывки чужого разговора. Он высматривал, выбирал. Три школьницы: одна – толстуха с забранными в хвост волосами; вторая – худосочная, коротко остриженная, в джинсовой куртке; а вот третья… третья – красотка. Облегающее стройную фигуру цветастое платье, роскошные волосы ниже плеч, тонкие руки, длинные, красивые ноги. И лицо красивое. Да, она была и в самом деле хороша. И какого хрена эта цыпа здесь забыла? Есть ли у неё парень?

«Я побуду твоим парнем, девочка. Ненадолго. Хочу тебя попробовать…»

Он ухмыльнулся в темноте, затем слегка провёл костлявой обветренной ладонью по ширинке своих протёртых джинсов. Моргнул, сглотнул застоявшуюся во рту кислую слюну.

Всю свою жизнь с самого детства Костя Ряхлин был неудачником. Его никто не любил, и ему казалось, что весь мир был настроен против него. Детство у него было не радужным: родители пьяницы, постоянные переезды, разборки, драки, ругань, грязь. Костя чаще бывал на улице, чем дома. Мыкался, голодал, иногда подворовывал. И ненавидел. Ненавидел отца с матерью – за то, что произвели на свет. Ненавидел людей вообще – за то, что они просто были, все такие занятые, деловые и напыщенные. С девушками ему не везло с самого начала. Не сказать, что Костя был каким-то уродцем, нет. Он был угловатым, нескладным – ещё с подросткового возраста, если не раньше. Дурацкие очки, очень длинные, как ему казалось, руки, всё время потные ладони и такие же ступни ног, которые ещё и дурно пахли. Прыщи, угри, кожные высыпания. Он был противен девушкам, они его избегали. А в нём всё кипело, бурлило, он влюблялся, пылко и страстно, и куда-то нужно было девать всю эту энергию. Тогда он брал журнал с голыми женщинами, запирался в ванной и дрочил до головокружения. Это вошло в его привычку. Были примеры и из реальной жизни: его одноклассницы, просто сексуальные женщины, хорошенькие голливудские актрисы с экрана телевизора, порнозвёзды, модели с ногами от ушей. Потом, когда ему удалось поправить своё материальное положение, он впервые снял проститутку – рыженькую стерву с прекрасной попкой и рабочим ротиком. Тогда он впервые вырвался за пределы созданного в его воображении мира сексуальных фантазий. Это было на первом курсе техникума – он это помнил. Тогда он стеснялся своего нескладного, худого голого тела. В тот день от тщательно приготовился: побрился, принял душ, оделся как подобает, надушился, купил букет цветов и поставил его у изголовья кровати. Он хотел, чтобы всё прошло удачно. Поначалу всё так и было. Они трахались до изнеможения, он заставлял рыженькую подчиняться себе, привязывал её к кровати, слизывал влагу с её грудей и ягодиц. Затем они менялись ролями. Ещё ему нравилось, когда в постели девушка пристраивалась сзади и ласкала его рукой до тех пор, пока он шумно и бурно не кончал. Он должен был испробовать всё – когда ещё представится случай?