«Это, что, пароль? – подумал военврач. – Оригинальный НКВД!»

В небольшом зале за сдвинутыми посередине столами сидело человек пятнадцать мужчин и женщин зрело-пожилого возраста. На их лицах лежала неизгладимая печать борцов за справедливость. Такие всегда проигрывают фаворитам на ринге, но умело создают иллюзию, что в следующий раз точно побьют чемпиона. Когда россовцы вошли, Булавина, сидевшая у дверей, взвизгнула и по привычке ущипнула незваных гостей. И захохотала особым, рассчитанным на площадной митинг, смехом.

– Да, это же Ромка – шутник! Что ж твоя театральная комиссия из Москвы не приехала, а? Накрылись Канны? Вот и верь военным после этого!

– Мне-то вы поверили, – самодовольно усмехнулся усатый.

– Да как же тебе, вертолётчику не верить! – наградила она его порцией щипков. – Кто ещё так судится в Щупкино, как не ты, Боря!

– Хватит меня хватать! – раздражился тот. – Слушания вот-вот начнутся, а у нас стратегия не выработана.

– Надо просто сорвать слушания, и вся – стратегия! – заявил из угла носатый с залысинами. Его выдающаяся часть лица и густая щетина с лихвой возмещала недостаток волос на голове.

– Правильно, Самарканд Генрихович!

Неприметный мужчина в сером костюме плавно поднялся и покинул собрание.

Оченёв попытался выяснить, кто это. Но никто толком не знал ушедшего. Потом Самарканд Генрихович, нахмурив свой лоб заодно со шнобелем и залысинами, вспомнил, что это был человек из администрации города.

– И вы ещё удивляетесь, откуда утечка информации?!

– А хозяину «Мелодии» можно доверять? – поддержала Романа Садовская.

Все напряглись. Такая молодая, а поучает их, опытных оппозиционеров и подпольщиков!

– Нам нечего скрывать от людей! – закипел усатый. – Кто вы? Кто дал вам право поучать меня, кадрового офицера?..

– Да потому что вы – ЧМО!

– Что?!

– Член мужского общества.

Вокруг захохотали.

Он резко встал и молча вышел. Россовцы переглянулись: какой нервный товарищ!

– Девушка, – укоризненно покачала головой Булавина. – Наш Кузькин, вертолётчик, а вы его так приложили… Ай-яй-яй! Боря всю душу вкладывает в общее дело, борется, почём зря…

– Он, что, красна девица? – парировала Марина. – Что-то для вояки чересчур раним. Может, дело в другом?

– В чём? – насторожились все.

– В чём?! – повторила энергичная старушка с командным голосом. – Кто вы?

Садовская вынула удостоверение.

– Особый экологический отдел при Президенте России! Составляем отчёт по Щупкино.

Оченёв с трудом скрыл удивление. Марина невозмутимо продолжила:

– Что у вас тут происходит?

– Душат, почём зря! – проговорила командная старушка.

– Правильно, Лидия!

– Экологи в районе не работают, а только деньги получают.

– До нас дошли слухи, у вас тут змеи ползают, людей кусают… – забросила Марина пробный шар.

– Не людей, а «олигофренов»! – поправил Самарканд Генрихович.

– Сама природа против них, – злорадно добавила Лидия.

Булавина решительно поднялась.

– Послушайте, нас ждут люди. Через час слушанья в собесе. Хватит заседать, товарищи! Пора в бой. Присоединяйтесь, Роман, вместе со своей боевой подругой!

– Пожалуй, да.

Все потянулись к выходу. По дороге Оченёв тихо полюбопытствовал:

– Что за экологический отдел?

– У нас хорошо с полиграфией, – подмигнула Марина. – Могу заказать даже удостоверение первой леди!

Тут ей позвонили.

– Иди, – ответив по сотовому, сказала она Роману. – Гюйс просил срочно вернуться. И после слушаний загляни в гостиницу к Мамыкиной.

Возле школы в окружении пожилых людей привычно переминался с ноги на ногу Алекс Попович. Он изменился до неузнаваемости. От сдержанного викинга осталась лишь оболочка, а поведением он напоминал Спартака, призывающего рабов к свободе.