– Да, – максимально покладисто отвечаю я. – Больше этого не повторится. Прошу прощения еще раз.

Угораздило же меня! Здесь язык за зубами нужно держать всегда.

Романов отрубает экран.

Я смотрю в его сторону, но максимум, что вижу: безупречный узел галстука, шею и выбритый подбородок. Выше взгляд поднять не смею.

Я так понимаю, он меня из-за этого на ковер вызвал. Чего же молчит и ждет?

– Завтра у вас выходной, – мрачно продолжает он, и понимаю, что Романов смотрел расписание. – Если Гранин справится с задачей в течение недели, в пятницу готовьтесь к загородной поездке. Вы меня сопровождаете на всю ночь.

– Поняла.

К загородной поездке? На всю ночь?

– На выходных не уезжайте из города. Вас могут забрать на опознание. Идите.

Из кабинета выхожу в растерянности, но все проясняется, когда включаю моноблок. Романов собирался в загородный клуб вместе с Глодовым, и другими бизнесменами. Вероника уже забронировала коттедж. А мне, стало быть, придется ехать с ним на ночь…

Это еще не хватало. Как-то тревожно.

Если Гранин справится. Здесь логика ему не отказывает: если новые партнеры докажут, что с ними можно работать и разгребут свои косяки, тогда он поедет с Глодовым и заключит сделку. А если нет… Ну что ж, тогда еще кого-нибудь размажет, чтобы улучшить настроение и восстановить статус-кво.

Остаток ночи Романов меня не беспокоит. Только раз я бегаю с кофе, вызываю службу клининга, когда этот самый кофе оказывается на полу – то ли случайно смел со стола, то ли в порыве гнева, и записываю на завтра поручения для Вероники.

В половину второго я уже в машине.

– Извините, мы можем изменить маршрут? – обращаюсь к водителю. – Хочу заехать в кафе.

– С какими целями? – вопрос задает охранник.

Мне что, придется объяснять каждый свой шаг? Подсознательно не очень хочется рассказывать про Дениса.

– Куплю еды и встречусь со старым знакомым. Максимум десять-пятнадцать минут.

– Давай, – дает добро охранник и машина меняет курс.

– Я одна, – предупреждаю охранника, когда мы паркуемся напротив кафе.

Охранник не протестует. Видимо, ему приказали сопровождать непосредственно в поездках, да и кафе просматривается. Посетителей почти нет. Дениса я замечаю в дальнем углу, как только вхожу.

Бывший выглядит плохо. Настолько, что во мне даже шевелится жалость. Впрочем, недолго. Я направляюсь к столику, бросаю взгляд назад: машину отсюда видно, но неясно, видел ли Денис, как выхожу. Потому что сидит, опустив голову и трагически обхватив ее руками.

– Привет, – ставлю сумку и сажусь напротив. – Только недолго, десять минут.

– Аня… – хрипит он.

Уже не такой улыбчивый, как раньше. Подавлен, если не сказать – разбит. Выглядит старше своих лет.

– Отлично выглядишь, – глухо замечает он.

О нем такого не скажешь, но я удерживаюсь от сарказма. Весь помятый, небритый, с воспаленными глазами. Денис не просто перестал следить за внешним видом, кажется, мыться тоже.

Ну и хорошо, что так сложилось.

Что бы я сейчас делала, если бы не Романов? Панически искала новую работу, пока бы Денис гонял всех с горя, плакался бы мне в жилетку и обвинял во всех грехах. Потому что именно меня он и считает виноватой.

Непонятно с чего.

Отношения бы все равно рухнули. Они были основаны на пустом месте. Жаль, я поздно это поняла.

– Помоги мне, а? – вдруг заявляет Денис, и сглатывает.

Мужчина, от которого я когда-то полностью зависела, просит помощи у бывшей секретарши?

– Чем? – удивляюсь я.

– Попроси не добивать. Ты же теперь у него.

Нервно стискиваю сумочку. Денис явно не в себе: несколько дней нервотрепки, висящий над ним суд, стресс. Он явно не спит. И, кажется, у него начинает ехать крыша.