– Почему ты уехала без предупреждения тогда? – спокойно спрашивает он. – Я тебя чем-то расстроил? Обидел? Или испугал?

– Нет, что ты… – непринужденный разговор, а взгляд, как у следователя. Он подозревает, что я узнала правду и сбежала. – Все было отлично. Мама попросила срочно вернуться, я не могла ждать. Прости. Нужно было записку оставить. Я жалела потом…

– Ничего, – отвечает, изучив мои глаза.

Андрей понимает, что я не лгу, отходит к окну и отодвигает жалюзи. Отсюда открывается прекрасный вид на город. Урбанистический горизонт в ночных тонах.

– Я все понимаю, – продолжаю я. – У тебя своя жизнь, ты, наверное, женат, у тебя важная работа… Извини, я не буду лезть. Напомнила, не подумав.

Пауза.

– Давно здесь работаешь?

– Два дня.

Практически ощущаю его мысли: такое странное совпадение. Мы знакомы, и я оказалась здесь перед сделкой наших боссов. На близкий контакт Андрей со мной не пойдет. Слишком подозрительная ситуация.

– Что написали у тебя на спине? – он возвращается к делу, и я решаю, что вопрос с нашими «отношениями» закрыт.

– Угрозы Романову. Надпись размазалась, кажется, запрещали заключать с Глодовым сделку… Спросите у него. Извините, я все же предпочитаю соблюдать дистанцию. Хотя бы на людях…

– Как хочешь, – он мягко улыбается. – Сможешь их опознать?

– Да, – морду урода, который рвал на мне одежду я не забуду.

– Я кратко обрисую ситуацию, чтобы ты понимала. Твой босс в ярости, что на тебя напали. Для него все равно, что напали на него. Одежду на тебе порвали специально – чтобы его унизить. Для Романова это принципиальный вопрос. Эти проблемы привел мой босс и теперь я должен найти исполнителей и заказчика.

– Поняла.

– Исполнители – обычный мелкий криминал. Это будет несложно. Твое дело точно сказать, они это или нет, когда я привезу их на опознание. Это критически важно.

Задумываюсь.

– Того, кто писал узнаю точно. Про остальных лучше спросить водителя, он видел их ближе. Это будет скоро?

– Максимально. Сделка под угрозой.

– Мне его описать?

– Не нужно. Я не мент, у меня другие каналы.

Нас прерывают шаги в коридоре. Я встаю, опускаю глаза, когда входит Романов.

– Что здесь происходит? – резко спрашивает он.

– Опросил ее, как договаривались. В ближайшие дни найду и привезу напавших, не беспокойтесь. Их накажут.

– Надеюсь, этого не повторится, – чеканит Романов, словно Андрей виноват в нападении.

Пауза.

– Не повторится, – мягко обещает тот.

Андрей единственный, кто может смотреть Марку в глаза.

Моего босса он абсолютно не боится.

Кажется, и не уважает ни капли, относится как к мебели или манекену. Даже не как к чему-то одушевленному. На Романова ему плевать: сказали найти напавших, он найдет. Ничего личного.

Андрей уходит, а мне Романов мрачно бросает:

– Зайдите.

Телохранитель остается в приемной. Я дефилирую вслед за боссом и пока он устраивается за столом, терпеливо стою и жду, рассматривая свой педикюр.

Что он там делает?

На стене напротив вспыхивает экран. Краем глаза вижу, что Романов управляет им с пульта.

– Смотрите на экран.

Поднимаю глаза: там начинается запись – кабинет босса. Картинка цветная и разрешение хорошее: кормлю мурену осьминогами… Вчерашняя запись. Голос звучит приглушенно, но вполне разборчиво: «А ты, наверное, Марусенька, подружка господина Романова…». Заливаюсь краской до ушей. От стыда за мое «Отличная бы вышла пара» закрываю глаза.

– Вы считаете это остроумным?

В голосе звучит металл.

– Простите…

Он останавливает запись.

– Больше всего я ценю профессионализм, Анна. Ваши рассуждения о моей холодности – вас ведь именно эта черта задела? Так вот, ваши рассуждения недопустимы даже наедине с собой. За такое я увольняю. Вас оставлю с последним предупреждением. Вы меня поняли?