Вон тот – сенатор, но даже в лифте ни одна девушка не может уберечься от его приставаний. А этот – второй секретарь посольства, торгует наркотиками, переправляя их с дипломатической почтой. Поглядите на того – это известный лоббист, у него в кармане целые гроздья конгрессменов из обеих палат. А вон тот, что сидит в углу, – из ЦРУ, он организовал целый ряд политических убийств в южноамериканских странах.

Я попросил ее заказывать все, что ей захочется, в том числе и вино, хотя лично я предпочитаю пиво.

– Позвольте мне, простому провинциалу, целиком положиться на ваш вкус, – галантно произнес я.

Я был в приподнятом настроении, меня радовало, что я сидел рядом с красивой женщиной и мог свободно, не заикаясь, беседовать с ней. Новая, совершенно неизведанная жизнь, казалось, открывалась передо мной.

– Значит, такие мальчики, как вы, выходят из старозаветных, сказочно богатых семей?

– В основном – да, – пробормотал я.

Она странно поглядела на меня:

– Вы подставной?

– Как вы сказали?

– Подставной. Из ЦРУ?

– Даже не слышал о таких, – покачал я головой, улыбаясь.

– Ваш друг Хейл сказал, что вы были летчиком.

– Был когда-то.

Я удивился, когда она успела в суматохе приема расспросить Хейла обо мне. Такое настырное женское любопытство встревожило меня, и я почти решил, что после ужина посажу ее в такси и отправлю домой. Но затем я подумал, что не следует быть таким болезненно подозрительным и портить себе вечер.

– Не распить ли нам еще бутылочку? – предложил я.

– Разумеется, – кивнула она.

Ушли мы из ресторана в числе последних. Я не привык к вину и чувствовал приятное опьянение. Мы уселись в такси и поехали, не прикасаясь друг к другу. Когда такси остановилось перед ее домом, я попросил шофера подождать, пока я провожу свою спутницу.

– Нет, не надо, – перебила Эвелин. – Джентльмен зайдет ко мне пропустить еще стаканчик.

– О, это как раз то, что мне нужно, – немного заплетающимся языком пробормотал я.

Я не разобрал, какая у нее квартира, потому что она не включила свет. Как только мы вошли, она обняла меня и поцеловала. Поцелуй был восхитительным.

– Вы беззащитны, и я соблазняю вас, – засмеялась она.

Посмеиваясь, она повела меня за руку через темную гостиную в спальню. Тонкой полоски света из приоткрытой двери в ванную было достаточно, чтобы разглядеть большой письменный стол с грудой бумаг, туалетный столик и длинные, во всю стену, книжные полки. Она подвела меня к кровати, повернула кругом и подтолкнула, так что я упал на спину.

– Остальное – уж моя забота, – сказала она. Если Эвелин в министерстве была так же деятельна, как в постели, то правительство не зря держит ее на службе.

– Сейчас, – пробормотала она, усевшись на меня сверху с раздвинутыми ногами и вставив мою трепещущую от вожделения плоть в свое лоно.

Она стала раскачиваться взад-вперед, сперва медленно, потом все быстрее, запрокинув назад голову и опираясь сзади на вытянутые руки. В рассеянном лунном свете, отражавшемся от зеркала, ее пышные груди белели перед моими глазами бледными полутонами. Я обхватил руками, гладил и ласкал эти прекрасные груди, и она застонала. Потом всхлипнула, опять застонала, еще и еще, наконец громко, не в силах больше сдерживаться, закричала и блаженно обмякла.

Мгновение спустя я, словно со стороны, услышал собственный сдавленный стон невыразимого наслаждения. Эвелин обессиленно скатилась с меня, растянулась на животе и затихла. Я вытянул руку и осторожно, почти бережно прикоснулся к влажному округлому плечу.

– Тебе не было больно?

– Дурачок, – фыркнула она. – Нет, конечно.

– Я боялся, вдруг…