– В чем твой секрет, Росс?

– Если б я знал. Понятия не имею, как это получается.

– Тогда покажи мне, кто понимает. – Вуди хмуро глядит на клавиатуру, а тем временем мамаша сдвигает шарф со рта и сообщает ребенку:

– Видишь, это просто глупая машина. А этот джентльмен, который говорит, как смешные человечки в твоем мультике, умеет включать и выключать ее.

– Понадеемся, что вы правы, мэм. – Вуди приходится напрягать голос, чтобы перекричать соло ребенка. Еще громче и куда более резко он произносит, обращаясь к Россу: – Подожди, Росс. Мне нужно несколько секунд, чтобы перегрузить систему.

Росс замирает, уже занеся одну ногу над ковриком. Что же творится на парковке? Теперь кто-то кашляет, почти задыхаясь, и Росса охватывает тревога за женщину, которая бежит куда-то в таком тумане. Наверное, она надышалась заодно и выхлопами автомобилей. Он делает шаг в сторону Вуди, вместо того чтобы шагнуть между рамками.

– Можно мне просто…

– Минутку. – Вуди не поворачивает головы, всматриваясь под руку, которой он прикрывает цифры, чтобы никто не подглядел код. – Попробуй сейчас, – предлагает он. – Хотя, если подумать, лучше ты, Мэделин. Посмотрим, может, девушки ей нравятся больше.

– Смотри, – обращается Мэд к ребенку. – Мне ничего не будет. Тут нет ничего, что кусается. – Она широко шагает, ступая между рамками, и сигнал тревоги заводится незамедлительно.

Когда она разворачивается, чтобы смехом подбодрить малыша, дробно стучащие шаги, перемежаясь задыхающимся кашлем, приближаются к магазину, и вместе с ними приближается рычанье автомобиля. Из тумана за ближайшими деревьями неловко выскакивает Лорейн, так быстро, что едва не спотыкается. Руки у нее раскинуты в стороны, словно она пытается разогнать сумрак. Наверное, она хотела бы, чтобы магазин был ближе, чем в двух сотнях ярдов, которые ей предстоит миновать. Глаза и рот у нее широко раскрыты, а лицо серое, как и окружающий ландшафт. Если она и хочет прокричать что-то, то захлебывается в новом приступе кашля. Росс никак не может понять, почему ее фигура словно подсвечена сзади, но тут туман у нее за спиной начинает сиять еще ярче и издает все более громкое рычание.

– Этого не может… – Мэд, кажется, едва ли сознает, что говорит вслух. – Это же моя машина!

Не успевает Росс прокричать бесполезное предостережение, как машина устремляется к Лорейн. Лобовое стекло затянуто туманом, и сквозь него он замечает размытую фигуру, которая выглядит слишком маленькой, чтобы иметь права. Он не может разглядеть ничего больше, кроме раздутой бесформенной массы – вероятно, головы, – когда левая фара с силой ударяет Лорейн под колени.

Что-то ломается: стекло фары, или Лорейн, или и то и другое. От удара она взлетает и падает на лобовое стекло, стирая с него туманную дымку. Росс по-прежнему не может разглядеть того, кто сидит за рулем, – внутри машины все словно заполнено туманом. Лорейн сползает со стекла на металлический капот, а затем, когда машина сдает назад, соскальзывает на землю. Сначала она ударяется об асфальт головой, и раздается шлепок, какой-то плоский и пустой.

Россу кажется, словно все вокруг растянулось, сделавшись тонким, колючим и нереальным, словно в кино. Ребенок кричит: «Упала!» – и начинает хихикать, его мать в полном отчаянии, что не может его остановить, и тогда она срывает с себя шарф и обматывает вокруг его рта, прежде чем ухватиться за коляску и спешно закатить ее в магазин. Вуди матерится себе под нос, набирая цифры, которые никак не могут утихомирить сигнализацию, а Мэд бросается к Лорейн и опускается рядом с ней на колени, чтобы тут же отпрянуть от расползающегося пятна, куда более темного, чем влажный асфальт. Затем машина снова возникает в поле зрения, водительская дверца широко распахнута; Росса охватывает страх за обеих девушек, но тут автомобиль врезается в ближайшее дерево слева и замирает, уткнувшись в сломанный ствол.