Я скривился от его бесцеремонного намека на предательство.

Воистину, у Хранителя всегда было странное чувство юмора.

– Боги не могут погибнуть от оружия смертных, – напомнил я, отмахнувшись от его предложения. – Думаю, мне не стоит даже пытаться убить одного из них. Но спасибо за идею.

Хранитель Архива просто указал на мой пояс, на котором висел кинжал. Вокруг лезвия обвились две змеи, выпустив языки на рукоятке в виде крыльев.

Подарок от Тентоса в день, когда я впервые стал Вестником.

Чтобы держать злодеев на расстоянии.

– А это оружие смертных? – спросил Хранитель.

Он неотрывно смотрел мне в глаза.

Я стиснул зубы, сдержав порыв схватиться за кинжал:

– Я не убийца.

Хранитель склонил голову в сторону:

– Откуда ты знаешь?

Я нахмурился.

Мне не нужно напоминать, что мое прошлое покрыто тайной и я мог натворить что-то столь ужасное, чтобы заслужить нынешнюю судьбу. Но теперь я Вестник Богов.

А Вестники не могут убивать, даже если захотят.

Это лезвие служит исключительно для защиты. «Так найди того, кто сделает это вместо тебя», – прошептал голос в моей голове.

Я чуть не рассмеялся от этой мысли.

Какое создание, будь то монстр или кто-то совсем иной, отважится помочь мне убить Бога и украсть свою земную жизнь?

– Коль ты против предательства, мне с тобой неинтересно, – проскрипел Хранитель, возвращая меня к реальности. – Не мучь себя лишними размышлениями. И помни, твоя служба очень ценна. Она будет длиться вечность.

Он нагнулся ко мне и прошептал:

– Только тс-с, никому не говори, что я тебе это сказал.

Я поправил галстук, удостоверившись, что крылатая булавка, позволяющая мне путешествовать по миру, закреплена идеально ровно.

– В моем контракте ничего не сказано о вечности, – поправил я. – Я отслужил пятьдесят лет, и мне осталось еще столько же – и я буду свободен.

Хранитель Архива наклонил голову, изучая мой безупречно выглаженный костюм.

– Вечность – понятие изменчивое.

«Не моя», – злобно подумал я.

Я не допущу этого.

Я не вынесу еще одну унылую череду лет, кажущихся вечностью, когда ты кидаешься исполнять каждую прихоть Богов наряду со множеством других Вестников, ожидающих своего шанса на искупление.

Беспрекословные. Неживые.

«Так сделай что-нибудь, чтобы это исправить, – продолжил голос в моей голове. – Отыщи лазейку».

Далеко в глубине Роузгарда есть только одно место, где люди собираются после заката.

Таверна «Ковет» возвышалась над каналами. Неизменно осыпанные ярко-оранжевыми листьями в любое время года, ветви плюща обвивали окна, словно хитрое переплетение вен. Звуки музыки – нежные переливы струнных в сопровождении ударных и резковатых духовых – лились рекой из каждой щели и трещины в двери. На первый взгляд в обычный солнечный день это здание могло показаться вполне рядовым, но стоило присмотреться к нему в ночной мгле, и оно начинало раскачиваться и изгибаться.

Возможно, дело было в эле. Или в колдовстве.

Между ними редко есть разница.

За последние два месяца этот дом стал даже слишком знакомым. Я провела непозволительно много времени на одном месте, а мои родители учили иначе.

«Постоянно перемещайся, – всегда повторяли они. – Не дай им себя выследить».

Не дай им себя увидеть – вот что имелось в виду.

И уж точно не говори с Вестником.

Если бы мои родители видели меня прошлой ночью, они бы пришли в ярость.

«Нет, – поправила я себя, – они бы испугались».

Бояться было их любимым занятием.

– А ты сегодня поздно, – послышался звонкий голос.

Я посмотрела через бар и увидела смуглого светловолосого парня, одетого, как и обычно, в синюю мантию учеников Академии.

Тристан.

Он вытер плащ и нахмурился, заметив пятно от эля на переднем кармане.