И вот мужчина стоит, сомкнув пальцы на моем плече, как будто я кто-то, кем можно помыкать.

– Я хочу, чтобы ты прочла мою судьбу, – сказал он, с угрозой усиливая хватку.

Моя кожа горит под его рукой.

– Вселенная хочет, чтобы вы полностью посвятили себя новым начинаниям и открылись переменам в жизни, – процедила я сквозь зубы. – Однако непредвиденное несчастье не даст вам ничего сделать.

Глаза мужчины расширились, а пальцы, удерживавшие меня, слегка разжались.

– Что еще за несчастье?

– Я убью вас, если не отпустите руку.

Мужчина похолодел, никак не ожидая встретить столько яда в моих словах. В нем он чувствует правду, уже известную мне.

Я порву его на куски еще до того, как он осмелится решить, что имеет надо мной какую-то власть.

Никто не может мной повелевать. Ни он, ни эти жалкие Боги.

Я сжала кулаки и приготовилась раскрыть свои ветвистые крылья. К черту осторожность. Когда этот глупец увидит настоящую белизну моих глаз и бросится на колени, он поймет, кто тут чудовище.

Вот только как бы сильно ни сжимались мои кулаки и как бы яростно ни рвалась наружу моя истинная сущность, я не изменилась.

Я не превращаюсь.

Я лишь излучаю сияние.

Мой настоящий облик мелькнул на миг, и человек только поморщился, приняв это за галлюцинацию.

Иллюзия моего лица осталась неизменной.

Тогда-то я и осознала ужасную правду. Боги не просто забирают у меня способности. Они забирают меня целиком.

Мои рога.

Мои крылья.

– Невероятно, – пробасил мне в лицо мужчина.

Я совсем позабыла, что он до сих пор стоял рядом.

– Ты сейчас мне угрожала?

– Уверен, это всего лишь недопонимание.

Я не осмелилась посмотреть в глаза Тристану, когда он подошел ко мне.

– Позвольте, я налью вам еще за мой счет, мастер по камню. И, пожалуй, вам не помешает еще одна жареная голубиная грудка, – проворковал Тристан, утихомиривая разбушевавшегося гостя.

Мужчина не стал спорить. Перспектива бесплатного эля показалась ему более заманчивой, чем перепалка с жалкой недалекой предсказательницей.

Я не стала дожидаться окончания их беседы. Я повернулась и спешно покинула таверну, с позором сбежав с места своего унижения во двор, на свежий снег.

Звон колокольчика оповестил о моем бегстве раньше, чем хлопнула дверь.

– Атия, постой!

Тристан вышел следом.

Он ходил за мной как тень вот уже три дня после случившегося. Не осмеливался задавать вопросы, но ждал, что я сдамся и все выложу сама.

Быть может, он боялся меня отпугнуть или просто наслаждался компанией живого монстра спустя годы их изучения. Так или иначе, он держался поблизости. Сидел за столом и дышал в затылок, пока я пыталась предсказывать судьбу, и первым попадался на глаза с утра, когда я спускалась из своей комнаты, которую снимала в «Ковете».

Смертный сделался тенью.

Я отпрянула от него в такой спешке, что поскользнулась на кусочке льда и с тяжелым стуком рухнула в снег.

Я посмотрела вниз: из моего колена текла кровь.

Прошло пару секунд.

Рана не зажила.

Я поднялась на ноги, мокрая и холодная, с немым рыком, застывшим на губах.

– Ты в порядке? – спросил Тристан.

Нарезав несколько кругов вокруг него, я в ярости ткнула пальцем в сторону окровавленного колена:

– Видишь это?

– Это просто царапина, Атия.

– Не заживает, – вскипела я. – Я была бессмертной, Тристан. Я могла исцелять себя.

Брови Тристана поползли вверх.

– Атия, я не знаю, что происходит, но очень хочу помочь. Особенно из-за того, что ты оказалась в этой переделке из-за меня.

– Уходи, – отрезала я.

– Куда? – спросил он. – Назад к обыденности и книгам, где все сплошная теория, а все чудеса мира отвергаются как творение зла?