Все, что Тристану следовало знать, – это то, что когда-то у меня были родители, а сейчас их нет.

– Ты Тристан Берроу? – послышался голос.

Глаза Тристана быстро потемнели, как будто бы их блеск притянул к себе владелец голоса.

Я обернулась и увидела человека с воротником до самого подбородка. Между губами торчала сигарета.

Он двигался, как речной тростник, слегка покачиваясь на ногах и дрожа всем телом, словно внутри него было что-то рвущееся наружу. Его кожа выглядела бледной, и несмотря на низкий рост, что-то в нем как будто бы нависало над Тристаном.

– Где твои родители? – проскрипел незнакомец.

Тристан выпятил грудь, стараясь казаться больше:

– Сегодня я заправляю делами.

Незнакомец выпустил густое облако дыма, и Тристан тут же разогнал его.

– Так ты у нас, значит, взрослый.

Я наблюдала за ними с интересом.

Такой крошечный человечишка, но каждое его слово явно заставляло Тристана беспокоиться. Я смогла ощутить вкус его страха. В животе заурчало.

– Пришло время заплатить по счетам, вор, – продолжил человек.

Глаза Тристана округлились от такого обвинения.

– Мы отдали долги.

– А как насчет ваших обещаний?

Человек приблизился и затушил сигарету о барную стойку, вдавив ее в деревянное покрытие:

– Отдай то, что с тебя причитается, или увидишь, как я выпотрошу твоих родителей.

Его слова были обращены к Тристану, но вместо этого задели в самое сердце меня.

«Только не при ней», – завопило воспоминание об отце.

Моя мать вскрикнула, когда его голова упала на пол рядом с ней.

А потом лезвие вонзилось в ее сердце.

Атия, беги!

И я побежала.

Я бежала, ведь мои крылья были слишком малы, чтобы летать, да и я была уверена в собственной скорости, пока…

«Неповиновению твоих родителей нет прощения, – сказал человек из пепла, крепко схватив меня за запястье. Его фиолетовый костюм мерцал в темноте. – А теперь воспользуйся моим милосердием и беги. Беги далеко и изо всех сил».

Что-то острое и зазубренное зашевелилось внутри меня от воспоминаний, и я вдруг ощутила приступ неконтролируемого гнева.

Я вскочила, и мой стул с грохотом упал на пол.

Тристан и незнакомец изумленно обернулись.

Сердце яростно стучало в груди. Я посмотрела на руки и поняла, что они дрожат.

– Не угрожайте ему так.

Мой голос был низким, гортанным и больше походил на рык. Я годами не думала о том дне, не воскрешала в памяти крики моей матери и не позволяла запаху человека из пепла коснуться своих ноздрей.

Я не позволяла себе этого.

– Не лезь не в свое дело, девочка, – сказал человек.

Верный совет.

Темным тварям нельзя вмешиваться в людские споры, но я ничего не могу с собой поделать.

– Довольно, – сказала я, изо всех сил сохраняя самообладание.

Незнакомец выглядел пораженным. Без тени страха в глазах он разглядывал мое человеческое обличье:

– Слушай сюда, девчонка…

Я вскинула ладонь вверх и ударила его по лицу.

Хрупкий нос незнакомца с легкостью рассыпался под моей рукой.

Он повалился на спину, от неожиданности и ужаса выпучив глаза. Кровь хлестала, как из старой прохудившейся бочки.

– Ты… ты…

– Я же сказала, хватит, – повторила я с непоколебимой решимостью.

Я сделала шаг к нему.

Незнакомец отскочил назад.

Теперь в его глазах был страх.

«Я могла бы оживить худшие из твоих кошмаров, – думала я. – Могла бы прокрасться в твое сознание и перебирать там все страхи, пока ты не взмолишься о пощаде.

Я бы высасывала воздух, почерневший от твоего страха, позволяя ему стекать вниз по горлу и окутывать кожу, словно теплое одеяло.

Могла бы окрасить этот дом твоей кровью и наплевать на Богов с их законами».

Я сглотнула, прекрасно зная, что не могу сделать ничего подобного.