Ночная мелодия Анна Жилло

1. Пролог

Если бы Маську спросили, чего она не любит больше: летать самолетом или ездить поездом, так сразу и не ответила бы. Самолетом – привыкла, но боялась. Поездом – просто не любила. Особенно ночью. Не спалось, и в голову лезло всякое. А сейчас, после недели у Володькиных родителей, которые оценивали каждый ее шаг, каждое слово, - и подавно. Ну вот хоть тресни, не чувствовала она себя счастливой невестой перед свадьбой. В ее представлении, невеста должна парить от радости в небе, а ей словно по пудовой гире привязали на каждую ногу.

Это все нервы, сказала она себе и перевернула на холодную сторону противно пахнущую железнодорожную подушку. Еще три недели – и все будет позади. Сейчас вот вернутся, начнут новую программу, сразу станет не до рефлексий. А там и свадьба.

Телефон под подушкой квакнул – пришло сообщение в воцап. Ничего себе, половина второго. Опять сбились настройки, слетел ночной режим. Ну все, чувак, подписал ты себе смертный приговор, пора менять тебя на новый, без обид.

«Масюнь, - писал Андрюша, - глянь, какая цаца. Не службенное, не боись. Концертик. И что характерно, редкость музейная, никто это не поет. Шарил – не нашел ни одной записи смешанного хора. Только мужиковые».

К сообщению прилагались ноты. Нет чтобы отложить до дома, но Маська тогда не была бы Маськой. Уж лучше заняться делом, чем пялиться в верхнюю полку, слушать перестук колес и думать всякие ненужности.

Выбравшись из-под одеяла, она натянула спортивные штаны, нашарила под полкой сланцы. Покосилась на бабку, храпящую на соседней нижней полке, поправила Володькину руку, свесившуюся с верхней, вышла в коридор и села на откидное сиденье.

Так, теперь можно и посмотреть, что там за музейный концертик Андрей прислал с прицелом в новую программу. Они пели церковное, но Маська принципиально не брала ничего из того, что идет непосредственно за богослужением. С богом у нее были свои отношения, в которые она никого не посвящала и обсуждать не желала. Андрей и Алла параллельно пели в церковном хоре – ее это не касалось. Под каждой крышей свои мыши.

«Се ныне благословите Господа». Ипполитов-Иванов в обработке Чеснокова.

Маська чуть поморщилась. У любой хозяйки есть такое блюдо, которое она хоть и умеет готовить, но с некоторой опаской. С эдаким… душевным трепетом. У нее таким блюдом почему-то стал борщ. А композитором – Чесноков. И дело было не в церковности, не в сложности, а в какой-то особой энергетике его музыки. Словно касалось она каких-то внутренних струн, которые Маська предпочитала не задевать.

Наверно, стоило сразу закрыть и ответить Андрюше, что это для них не подойдет. К тому же партитура оказалась четырехголосной, значит, надо было самой дописывать партии для двух дополнительных голосов, чтобы никто не ехал на чужом горбу. Так уж у них повелось с самого начала: шесть человек – шесть партий, никакого унисона. Но глаза уже скользили по строчкам, а в голове пел хор.

Слух Маське достался от природы гармонический, не абсолютный, но именно тот, без которого в дирижеры лучше не соваться. Партитура для нее была не параллельно текущими мелодиями, а чередой аккордов, поэтому, глядя на ноты, она слышала произведение сразу так, как оно подразумевалось в задумке композитора.

Уже после нескольких тактов Маська поняла, что Андрюша не соврал. Это была бомба. Обманчиво просто, но цепляло за живое. Пробирало до мурашек, до слез. Слова? Может, там и были какие-то особые слова, но она в них не вдумывалась, да и не слишком-то понимала по-церковнославянски. Главным для нее всегда была мелодия. Особый язык, на котором разговаривают между собой те, кому дано слышать.

Нет-нет, я не хочу ни о чем думать. Я сейчас просто буду работать. Потому что мы однозначно это возьмем. Надо прикинуть, как сделать дивизи*, где какие мины заложены. Вот тут, например, Ирочка стопудово не споет большую секунду вниз, значит, придется взять это себе. А вот тут Серега запорет квинтовый ход, надо отдать его Андрюше.

Пробежав партитуру до конца, Маська вернулась к началу, теперь уже проглядывая каждый голос по отдельности. Разумеется, дирижируя – это шло у нее на автомате, даже когда пела, стоя под душем. Увлеклась так, что ничего вокруг уже не замечала. А потом вдруг почувствовала, что на нее смотрят.

Черт бы побрал светлую кожу, которая моментально превращает тебя в вареного рака.

Впрочем… не все ли равно? Ну поржет мужик, глядя, как она ручонкой машет и губами шлепает, лучше спать будет.

А кстати, крендель, занахреном ты не спишь? Третий час ночи. И вообще, туалет – вон там.

Но крендель, похоже, в туалет не собирался. Или уже оттуда вышел - Маська, побежденная Чесноковым, не заметила. Стоял у соседнего окна и пялился на нее, как энтомолог на редкого таракана.

- Извините, если помешал, - сказал энтомолог, продолжая рассматривать ее. – Всегда любопытно смотреть, если люди чем-то увлечены. Вы музыкант?

- Дирижер, - буркнула Маська, злясь, что ей как раз помешали. И что застали за таким интимным делом, как чтение партитуры. Хуже, чем за автосексом.

- Серьезно? Настоящий дирижер? Оркестром дирижируете?

- Нет, хором. Ансамблем.

Мужик, да иди ты уже на фиг, что ты прикопался-то? Скучно тебе? Поскучай где-нибудь в другом месте, тут люди работают.

К сожалению, Маська была слишком хорошо воспитана, чтобы послать его вслух, открытым текстом. Надеялась, что поймет по тону и выражению лица, но товарищ явно был не из понятливых. Кто-то говорил, что большинство людей на планете идиоты. Кажется, не врал.

- Ансамблем? – продолжал доставать попутчик. – Вокально-инструментальным?

- Прикалываетесь? – не выдержала она.

- Нисколько.

Похоже, и правда не троллил. Смотрел с интересом. Нет, не с мужским, и на том спасибо. Вот только мужского интереса ей сейчас и не хватало для полного счастья, когда в башке разброд и шатания. И массивное обручальное кольцо на его безымянном пальце работало как шлагбаум. Женатые для Маськи были однозначным табу.

Да и в целом ничего такого. Среднего роста и комплекции, примерно ее возраста или чуть постарше, самый обыкновенный заяц-русак. Мимо пройдешь и не заметишь. Отвернешься и не вспомнишь, как выглядит. Находка для спецслужб.

- Я дирижер камерного хора. Хорика, - сказала зачем-то, хотя не собиралась поддерживать разговор. – Шесть человек. Поэтому ансамбль. Просто вокальный. Без сопровождения поем. Или под минусовку, но редко.

- Здорово. А это у вас любительский хор? – продолжал допытываться… кто?

Она даже не знала, как его обозначить в рабочем реестре. Парень? Староват для парня. Мужик? Ну как-то грубо. Да какая разница? Попутчик и есть попутчик. Почему бы не поболтать, чтобы убить время? Классика жанра. Вышли из поезда и забыли друг о друге.

- Да нет, вполне профи. Если можно так называть. Выступаем, на гастроли ездим, зарплату получаем. Небольшую. Некоторые по возможности еще где-то работают. У нас такой жанр… не слишком кассовый. Но кому-то нравится.

- А что вы поете?

- Да много чего. Романсы, народное, церковное, авторское. Классику. Наверно, легче сказать, что не поем. То, что в тренде.

- Ну… - попутчик пожал плечами. – Лучше быть первым на деревне, чем вторым в городе.

- Это да, - согласилась Маська. – В своей нише мы вполне так первый парень на деревне. Ну, может, и не самый первый, то где-то около того. Нас даже как-то наняли индийский фильм запевать. Про индийца в России. Аж четыре песни для саундтрека.

Она начала рассказывать про их первые зарубежные гастроли в Пакистан и про принца-режиссера. И что-то вдруг произошло. Ее затягивало в этот разговор, как в водоворот, и нисколько не хотелось сопротивляться. Все то, что варилось и кипело под крышкой не один год, хлынуло потоком. Она смотрела на свое отражение в окне и говорила, говорила…

Сначала только о хоре, потом о себе – где училась, где работала. Потом…

Потом пошло то, о чем никогда не стала бы болтать даже с лучшим подругами – Аней и Машей. Рассказывала не ему, попутчику, а себе. По сути, Маська проговаривала вслух то, что раньше никак не могла сформулировать, а он просто находился рядом. Как маяк, указывающий направление. Иногда вставлял реплики, задавал вопросы. Идеальный слушатель, которому, скорее всего, глубоко по барабану то, что слышит, но он этого не показывает. Между делом они даже познакомились. Точнее, Маська сказала, как ее зовут, собеседник тоже, но в этот момент навстречу с ревом промчался товарняк, и она не расслышала. Переспрашивать не стала – не все ли равно? Так, без имени, даже лучше.

- Я не знаю, в чем дело, - уткнувшись лбом в холодное стекло, Маська с удивлением обнаружила, что уже рассвело. В водоворот засосало не только ее, но и несколько ночных часов. – Может, в том, что я слишком долго ждала. Или в том, что он обратил внимание на меня только тогда, когда мною заинтересовался кто-то другой, неважно, по какой причине. И вроде все у нас хорошо, а мне… не по себе.

- Ну, тут я не советчик, - покачал головой попутчик. – Но если вам это не дает покоя, действительно стоит задуматься.

- А я и не просила советов, - отрезала она и тут же спохватилась: - Простите, это вышло грубо. И вообще, простите, что вывалила все на вас.

- Не стоит извиняться. Наверно, я даже должен вам сказать спасибо.