Айан обнажил свой меч. Яту перестали есть и уставились на них налитыми кровью глазами. Один из них поднялся и издал угрожающее рычание, от которого у Катьяни волосы встали дыбом.

Не сводя глаз с яту, она схватила Айана за руку. Ее мысли кружились.

– Иди внутрь. Их слишком много!

– Именно поэтому я тебе нужен, – прохрипел он. – Перестань болтать и дерись.

Он был прав. Ей было неприятно признавать это, но их было слишком много, чтобы она могла справиться с ними одна. К тому же в карете он не был бы в большей безопасности. Как только они убьют ее, то наверняка нападут на оставшихся в живых. Больше всего шансов у них было в том случае, если они противостоят яту вместе. Она глубоко вздохнула и вытащила свой клинок из кожаных ножен. Звук был такой, словно шелком провели по стали. Будь верен мне сегодня.

– Два Меча, Одна Душа, – скомандовала она. Они много раз отрабатывали этот оборонительный маневр на тренировочном полигоне. Но она никогда не думала, что однажды им действительно придется им воспользоваться.

Он резко кивнул и встал с ней спина к спине, сжимая меч обеими руками, готовый отразить удар. Она стояла так, чтобы карета была под правым боком; экипаж, конечно, не был непреодолимым препятствием, но это, по крайней мере, уменьшал вероятность нападения с той стороны.

Со свирепым ревом яту уронили остатки своей трапезы и неуклюже двинулись к ним. Яту, наполнявший ведро кровью лошади, просто наблюдал, как будто наслаждаясь зрелищем.

– Во имя богини!

Катьяни призвала свою духовную силу; она хлынула в ее вены, придавая ей силу и скорость. Она подпрыгнула и обрушила свой меч на голову первого яту, раскроив ему череп. Он издал влажный, булькающий звук и упал на землю. От силы удара плечо Катьяни онемело. Она отшатнулась, испытывая отвращение к тому, что она сотворила с головой чудовища.

– За Чанделу, – крикнул Айан, отсекая другому яту руку.

Но даже отрубленная конечность не остановила яту. Раненое чудовище обернулось, визжа от боли и гнева. На глазах у охваченной ужасом Катьяни он рванулся вперед, обрушив свою булаву на меч Айана, в то время как из его отрубленной руки фонтаном хлестала серая кровь.

Катьяни вонзила свой меч в грудь чудовища и изогнулась так, что ее рука чуть не вывернулась из сустава.

– Целься в голову и шею, – проинструктировала она, уклоняясь от удара дубинки с гвоздями. Она почерпнула это в одной из прочитанных книг, но между теорией и практикой лежала огромная пропасть. Борьба с яту была не похожа на борьбу с людьми. Раны, которые свалили бы человека, их лишь приводили в ярость. Каждый раз они поднимались, готовые мстить.

Катьяни и Айан продолжали молча сражаться, рубя, пронзая и отражая удары неуклюжих чудовищ со страшными клыками и изогнутыми когтями. Их единственным преимуществом была скорость, что они были быстрее нападавших. Но яту было так много. Катьяни должна была не только защищаться сама, но и защищать Айана и присматривать за экипажем, чтобы убедиться, что Бхайрав в безопасности и ни один яту не подкрался к ним с той стороны. Она ударила яту ножом в живот, и чудовище бросилось к ее лицу, не обращая внимания на лезвие в своем животе. Один из его когтей расцарапал ей щеку, оставив отметину до самой шеи. Она отшатнулась назад прежде, чем он мог достать до вены.

Ей удалось обезглавить еще одного яту, но их оставалось еще четверо, да еще и тот, что стоял с лошадьми. Она стремительно уставала. Как и Айан. Ее духовная сила иссякла почти до нуля. Без нее у Катьяни не было никакой надежды дать отпор чудовищам.

Бхайрав закричал.

Она резко обернулась, и ее сердце подпрыгнуло. Она забыла о ятудхани, чью руку она отрубила. Чудовище вытаскивало Бхайрава из кареты за волосы. Его тело с глухим стуком скатилось по ступенькам, и ятудхани потащила его прочь, пока он брыкался и сопротивлялся. Грудь Катьяни сжалась от страха. Бхайрав не мог отбиться даже от человека, не говоря уже о ятудхани.