– Ребята, миленькие, ну не надо акта. Берите что хотите, только не надо акта. За товары я как-нибудь перед хозяином рассчитаюсь, а акт – это конец?

Девушка закрыла лицо руками и зарыдала.

– Ну ладно, – смилостивился Олег, – налей что-нибудь выпить и закрой киоск.

Девушка выставила на прилавок бутылку водки, стакан, и выбежала опустить металлические шторы киоска. Оперативники выпили по полстакана, закусив батоном хлеба.

– На, выпей с нами, – скомандовал Олег. Девушка послушно взяла стакан и залпом выпила обжигающую жидкость. В голове зашумело.

– Ну что, давай рассчитываться, – сказал Олег.

– Как? – спросила девушка, предчувствуя беду.

– Как – как, ну что, не знаешь, что мужчинам нужно? Любви!

– Вы что, у меня жених есть. Нет!…

– Тогда составляем акт. Игорь, доставай бланк и повестку. Сто минимальных окладов – нормально? Жених пусть и платит.

Девушка беспомощно зарыдала, оттирая слезы рукавом халата. Безысходность ситуации, бесправное положение, в котором она очутилась даже не по своей воле, горько захлестывали ее сознание. Сквозь туман выпитой водки, жалости к себе, она почувствовала, как в киоске повернули выключатель и погас свет. Чьи-то торопливые руки шарили у нее под юбочкой. Чьи-то губы пытались ее поцеловать. Отворачиваясь, она чувствовала, что колени ее подгибаются, и тело, ставшее вдруг непослушным, неловко укладывается в узком проходе киоска. Чье-то тело навалилось на нее, и ее пронзила не боль, а что-то невыносимо грязное и чужое вошло в нее, учащенно дыша перегаром.

В полутемном баре играла громкая музыка. Звонко стукали бильярдные шары. В углу беззвучно открывали рот телевизионные ведущие на большом экране.

– Мокрый, то есть Витя, мы с тобой давние друзья, – медленно глотая пиво из кружки, сказал Станислав.

– Ну уж и друзья, – ухмыльнулся Мокрый. – Ты же пол-семьи моей пересадил, когда работал в уголовке.

– Ты же вор – чего же ты хочешь? Это была моя работа.

– А чего ты тогда меня сюда пригласил? Ты же знаешь, с ментом, даже бывшим, западло базарить, не то что пить пиво за одним столом.

– Короче, зачем девчонку обидели? Она же не шлюха развозная. Вам что, некого трахать или поприкалываться?

– Я тут ни при чем. Ахмед просто пошутил с ней, а она высадилась на измену. «Беланула», ну и Ахмед тоже «беланул». Все в порядке.

– Ну, я тебя предупредил. Ты меня знаешь.

– Говори с Ахмедом сам. Я ему не указ, – ответил Мокрый.

– Что мне с этим банабаком говорить? Они же все беспредельщики. Чеченцы, одним словом. Для них женщина не человек вообще, просто подстилка.

Мокрый помолчал.

– Слушай, начальник, Станислав Георгиевич. Тут из налоговых молодых кто-то по беспределу работает. Трахнули телку, забрали ящик водки, деньги из кассы. Передай им там, что так дела не делаются. Они уже десяток наших киосков грохнули. Берут на испуг, и без всяких документов конфискуют все что придется.

– Я об этом ничего не знаю. Может, это Миронца сын на практике резвится? Шустрый парень.

– Ага, шустрый. Ну, я тебя тоже предупредил. Пока.

Мокрый молча встал из-за стола и подошел к бильярдному столу.

Рынок гудел своей обычной жизнью. Подвозились товары, толкались покупатели, вовсю работали обменные пункты и «кидалы» вокруг них. Словом, был обычный будничный день городского рынка. Из оперативной машины ГАИ вышел Александр Ратуш – расторопный помощник Миронца. Подойдя к молодому парню явно кавказской национальности, он спросил

– Алик, где Ахмед?

– Не знаю, с утра был, – ответил тот.

– Метнись живо и скажи, что я его ищу.

Ахмед не спеша, с улыбкой подошел к Ратушу.

– Салам алейкум, гардаш.