– Дети Самойловых…

– Что? – ошарашено пятится Лариса, словно увидела приведение. – Но они-то…

– Сгорели…

– Да, да. Точно. Сгорели, – пытается она улыбаться, но от нее веет холодом, и мы с Митькой жмемся к друг другу. – И ты, что, хочешь, чтобы они жили здесь?

– Пока поживут у меня, – говорит он и проходит в дом. Она за ним, и мы, чтобы слышать скандал, который назревает, судя по поджатым губам.

– Но тогда мы не сможем…

– Хорошо, что это мой дом, Лариса. И мне решать кому здесь жить, а кто лишний.

– Это я-то лишняя? Да так и скажи, что хочешь поиметь девчонку! Ей хоть восемнадцать есть.

Что?!

– Есть, – вдруг рявкает он, так что я подпрыгиваю. Потом Алекс хватает женщину за шею. Что сказать, мне ее совсем не жалко. Какое она вообще имеет право говорить про меня так? Без уважения! – И в свои восемнадцать она свежее, чем ты была в пятнадцать.

– А кто в этом виноват?! Убери их из дома! Или ноги моей здесь не будет!

– Знаешь, что больше всего я не люблю? – шипит он ей в лицо, а она бледнеет. – Когда мне ставят ультиматумы. Пошла вон.

– Алекс… Да как ты можешь?

– Могу, в отличие от твоего мужа, нас с тобой ничего не связывает.

Она еще и замужем. И почему я не удивлена?

– Алекс, – меняется она в лице и даже не стесняясь нас хватает его причинное место. Закрываю глаза Мите рукой, но это и не требуется. Алекс грубо отталкивает Ларису и уже ревет медведем.

– Пошла! Вон!

Лариса, или как там ее, гордо вскидывает подбородок и чеканит шаг, не забыв толкнуть при этом меня плечом. Как мне надо относится к тому, что она посчитала меня соперницей? Да еще и с первого взгляда. И могу ли я быть такой, как она соперницей. Может ли такой как Алекс посмотреть на меня как на объект желания?

– Это правда? Про «поиметь девчонку».

– Я не в том настроении, чтобы отвечать на дебильные вопросы малолетки. Комнаты наверху, я в кабинете. Все, – разворачивается он и уже хочет уйти, но оборачивается снова. Теперь идет прямиком ко мне. Так стремительно. Так близко, что сердце заходится от бешенной скачки. И я уже вся подбираюсь, словно готовая отразить атаку, как он просто поднимает руку над моей головой, так что я почти носом дышу его дурманящим парфюмом. И почти теряюсь в этом запахе, представляя, как вот такое огромное тело будет надо мной нависать. Но фантазии завершаются по звонку сигнализации.

– Теперь, если сунетесь за дверь, я услышу. Понятно? – опускает он голову и наши взгляды скрещиваются. Боже, какой он шикарный. Особенно в близи… – Саша? Тебе понятно?

– Кончено…

– Что?

– Говорю: конечно понятно! Я вообще не имею проблем со слухом.

– Хорошо бы и с мозгом проблем не было, – говорит он, кивает Мите и уходит, закрыв за собой двери кабинета.

– Что будем делать?

Смотрю на Митю, потом осматриваю богатое убранство дома и почти задыхаюсь запахами роскоши. Брат уже не помнит всего этого, а я порой была готова умереть во сне, когда мне снился наш дом, с изогнутой лестницей, лепниной в гостиной и огромной, сверкающей люстрой.

– Для начала помоемся как люди. И даже выспимся без криков и криков «подъем». А потом надо бежать…

– Да, погоди ты с побегом. Этот Алекс сам сказал, что не завтра меня хотят забрать. Может быть за неделю мы станет настолько незаменимы, что он сам захочет нас здесь оставить…

– Он взял тебя на передержку, – говорю жестко. – Так что вряд ли его получится уговорить… Хоть на что-то…

И почему под «что-то» я думаю о совершенно неприличных вещах.

– Нужно бежать, – решительно заявляю я, но…

– Но сначала усыпим его внимание и соберем необходимую провизию.

Это хороший план, и мы в приподнятом настроении поднимаемся наверх.