– Proklaytoye? – переспросил бородач, и Савелий яростно закивал:

– Проклятое, проклятое! – показал пальцем в лес и провел ладонью по горлу, – Нельзя ходить.

Иностранцы неуверенно закивали. Роман решил убедиться:

– И больше никто не ходил?

– Нет! – отрезал Савелий и шмыгнул носом. – Отец Угрим за такое отлучит.

Значит, Аглая не врала. Ромка огляделся: солнце уже собиралось садиться, а на небе по-прежнему было ни облачка. Отлично, просто отлично.

«Ведомости московской городской полиции» от двадцать второго февраля 19… года

«Продается „Энциклопедия верований и сказаний для юношества“, „Товарищество М. О. Вольф“, 1923, состояние хорошее, писать а/я 113».

«Ведомости московской городской полиции» от первого марта 19… года

«Куплю „Энциклопедию верований и сказаний для юношества“ в любом состоянии, писать 115 Иванову И. П. до востребования».

Письмо без обратного адреса:

«Думаю, вам будет любопытно взглянуть. С.»

Приписка ниже другим почерком:

«!!! Самоубийца!»

«Совсем жить надоело», – подумала Оля, покосившись на девушку с идиотским именем Изабелла.

– Тебе не кажется, что она как-то странно… – Ричи замешкался, подбирая слова, и Оля тут же пришла на помощь:

– Она просто странная! Не обращай внимания.

Ричи нахмурил брови. Ему шло хмуриться.

– Нет, Оля, с остальными она нормальная. А со мной… Помнишь, на черчении?

– Да, – еле сдерживаясь, сказала Оля. На черчении эта раскрашенная кикимора умудрилась сломать его линейку.

Деревянную. В руках.

– Я уже не знаю, как её отогнать, – с чувством жаловалась Оля Яночке, которая, обручившись, потеряла последний интерес к учебе и изобретала все возможные способы чтения любовных романов под партой. Хорошо в Яночке было то, что та неизменно занимала Олину сторону, в том числе потому, что Оля обручена ещё не была, а романы после марша Мендельсона обещали райские сады наслаждения. Изабелла целых полгода опасности не представляла, поскольку была увлечена каким-то мужчиной вдвое себя старше и писала ему страстные письма; но стоило Оле войти в число если не друзей, так приятельниц Ричи, так что-то разладилось у Изабеллы, а может быть, она решила расширить число завоеваний и обратила внимание на молчаливого длинноволосого юношу, всё ещё сказочно красивого по мнению Оли. Которая, в свою очередь, так свыклась с мыслью о том, что именно эти длинные тонкие пальцы музыканта наденут на её палец кольцо, что – в общем, никаких Изабелл.

Конечно, мерзкая Изабелла была красива. Явно проводила по часу в день перед зеркалом, причесывая каждый волосок. Форма гимназистки та же, но украшения – «папа привез из Швейцарии». «Когда мы отдыхали в Париже». «Настоящая кухня – только в Италии». «Как можно учить историю, не побывав в Греции?». Фу-ты ну-ты.

Оля, положим, была в детстве в Греции – ну и что? Развалины и развалины. Больше всего ей запомнились огромные порции вкусной еды и то, что греки все сплошь были весёлые люди. Ну и море. Как не быть весёлым, когда у тебя тёплое море под боком?

Она бы тоже от него не отказалась. Уехала бы плавать на корабле и сходила бы только чтобы поесть и залезть на какую-нибудь симпатичную историческую гору.

Изабелла же уезжала, приезжала и всем рассказывала, что на один Рим нужно хотя бы неделю. Ладно-ладно. Пусть берет Рим. Но вот от Ричарда руки прочь.

Несколько утешало, что Ричи словно не понимал, что выглядит как записной красавчик, на уроках учился, читал толстенные книги, ко всему подходил с убийственной серьёзностью и явлению возле себя знойной Изабеллы рад не был. Ну или тщательно это скрывал. Та же не скрывала, что двум таким выдающимся личностям с выдающимися именами стоит быть ближе, поэтому Оля удвоила усилия по защите бедного Ричарда от некоторых тут.