Он обнял ее со спины, она не сопротивлялась. Прижалась лопатками к горячей мужской груди. Проговорила со вздохом:

–Ничто не заставит тебя опомниться и понять свои заблуждения?

–Я люблю тебя! Любовь не может заблуждаться!

–Мне думается, что однажды ты оглянешься вокруг и проклянешь меня за то, что я тебя разрушила. – она обернулась к нему, тревожно заглянула в лицо, – Прошу! Успокой свою стремительность, не думай о публичности. Не так давно ты сам уверял меня, что мы должны спасаться, бежать в далекие края, а сейчас затеял что-то немыслимое, напоказ. Весь Рим взбаламутишь и погубишь себя!

– Почему ты мне не веришь? Зачем боишься? – он был искренне опечален, – Я хочу лишь одного, чтобы ты всегда была рядом, чтобы каждый произносил твое имя неразделимо с моим. Рим далеко! Надеюсь, император быстро позабудет своего нерадивого подданного и отдастся иным страстям.

–Император позабудет, если ты затаишься! Корнелий! Скажи мне, что ты пошутил. Не будет пира и свадьбы не будет. И нет никаких документов…

–Будет свадебный пир, и документы заверены свидетелями и опечатаны гербовой печатью. Если бы твой отец был рядом, я спросил бы у него позволения, как предписывает традиция, называть тебя своей, но его нет с нами. Думаю, на этот раз он не был бы против.

Антония застонала, вырвалась из рук упрямца, отступила по пологой лесенке в воду. Пар заклубился вокруг нее, скрывая от глаз Корнелия.

– Мой отец все равно будет против! – ее голос прозвучал печально, – Мой отец хорошо знает какая глубокая пропасть между тобой и мной. Одно дело взять меня конкубиной на содержание, совсем другое законной женой. Ты хороший человек, но такой брак унизит тебя. Я дочь актера… Остановись, пока не стало поздно, пока твоя игра не зашла слишком далеко!

Он тоже спрыгнул в воду, снова обнял.

– Я не играю, разве ты не видишь? Как может унизить брак с девушкой, которой восхищались самые прославленные мужи империи, которую собирался отвести к фламину Юпитера префект Великого Рима? – Корнелий невольно нахмурился, произнося это имя, – Кто посмеет сказать, что ты меня недостойна?

– Дело в префекте Рима? Не правда ли? – она побледнела, внезапно осознавая, что молодой изгнанник никогда не переставал думать о ее длительном плене в остийской резиденции Клемента Аррецина, – Ты ревнуешь! Ты полагаешь, между нами было что-то? Поэтому все?

Он помолчал несколько мгновений, прежде чем ответить. Да! Он ревновал и думал о Клементе непрестанно, но укорять Антонию за то, что попала в плен, за то, что поддалась сильному мужчине не стал бы никогда.

–Мне все равно что там было, – вырвалось у него, – Но ты права, я ревную, прости меня за это. Ты была во власти римского префекта слишком долго.

–Он меня не тронул! – сказала Антония глухо, – Ты прежде не пытался спрашивать, а я не говорила, но, если это гнетет тебя, отпусти сомнения. Клемент Аррецин, каким бы плохим человеком ни был, хотел прежде узаконить наши отношения.

–Дело не в префекте Рима, – вымолвил Корнелий, и вопреки собственному отрицанию мгновенно засветился улыбкой, – Почему ты не позволяешь мне устроить все как надо? Почему все время сопротивляешься и противоречишь? Я выбрал тебя в жены, потому что ни с одной другой не смогу быть счастливым никогда. Только ты заставляешь трепетать мое сердце.

Его настроение заметно улучшилось. В порыве чувств он выхватил из ближайшей вазы розу, подал Антонии. Она с сомнением прижала подарок к груди и тут же вскрикнула, выронила цветок больно уколовшись. Корнелий испугался, принялся сцеловывать выступившую кровь с теплой ладошки.