Пятница: ужин с матерью и сестрой, я предпочитаю домашнюю еду, ничего вычурного.

Суббота: барбекю, на крыше моего пентхауса, с братьями. Кто бы что ни говорил, но Лука готовит лучшие крылышки во всем штате.

Воскресенье: быстрое свидание, в квартире одной из моих близких подруг. Все также быстро, удобно, дорого.

Помимо этого, каждый мой день посвящен служению нашей семье, я не принимаю необдуманных решений. Я могу быть жестоким, пугающим, непрощающим, но я не спонтанен. Я расчетлив. Ненавижу, когда появляются вещи, которые разрушают уклад моей системы. Порядок. Это залог моего душевного спокойствия. Так какого черта я это сделал? Три дня назад я ехал с кольцом, утяжеляющим мой карман, для того чтобы отдать его наследнице семьи Соколовых. Мила, обещанная невеста, женщина, которую готовили к тому, чтобы быть хорошей женой, примерной матерью. Но почему, увидев глаза, цвета грозового неба, и волосы, неестественного серебряного оттенка, я совершенно забыл о системе. Я хочу хаоса, ее разрушительной энергии. Ее боли, ее слез, ее сердце, ее жизнь. Все, что связанно с ней, станет моим.

Сегодня среда, а значит, я готовлюсь к встрече с Моникой. Застегивая свою белую рубашку, поймал себя на мысли, что сегодня я еду в ресторан, расположенный в гостинице, в которой погиб мой дражайший отец. Мы не хотим повторения истории, это было бы весьма эпично. Представляю заголовки мелких говноиздательств: "Бизнесмен Вито Морелло погиб за месяц до свадьбы. Его тело нашли в объятиях любовницы», что это горечь? Как интересно, я и не подумал, что почти повторяю поступки человека, которого призирал столько лет. Видимо, для нас с Моникой это последняя встреча. С этими мыслями я прикрепил кобуру с пистолетом и моим любимым клинком, надел пиджак и направился к своему Астон Мартин.

– Эй, Вито, постой. – крикнул мне Френки, выходя из моего кабинета.

Остановившись, я повернул голову в его направлении в немом вопросе, клянусь богом, если он опять начнет свою лекцию о неправильности выбора моей будущей жены, на одного Морелло сегодня станет меньше. Я устал, взбешен, и не имею ни малейшего понятия, почему заставил Киру

согласиться на это.

– Звонила Катерина, она что-то нашла, сказала, что это не телефонный разговор и ты будешь весьма доволен проделанной работе, может перенесешь встречу и поехали узнаем?

Я не меняю планы, никогда, это моя константа, мой единственный допустимый островок стабильности для моих пагубных мыслей, этот маленький контроль дает мне осознание принадлежности моей жизни. Я служу, работаю, живу только для Сакры. Это единственное, что я делаю для себя. Поэтому, нет, черт возьми, ни в коем, мать его, случае.

– Френки, я не буду переносить планы. Назначь встречу с ней завтра, на утро. Пусть подъедет в наш зал, выслушаем ее перед тренировкой. – закончил я, развернулся и продолжил путь до машины.

Ресторан находился на девятом этаже печально известной гостиницы " The Golden House ". Панорамные окна, открывшие прекрасный вид на ночной Манхеттен, обрамляли тяжелые портьеры цвета темного шоколада. Стены были покрыты декоративной штукатуркой светло-серого цвета, полы из черного мрамора ярко контрастировали с остальным интерьером помещения. С потолка свисала хрустальная люстра, которая точно могла бы стать украшением особняка какого-нибудь английского лорда. Слева от входа находилась большая барная стойка, выполненная из белого мрамора, за которой молодой бармен устраивал шоу, во время приготовления своих фирменных коктейлей. По периметру зала располагались столики, покрытые белыми скатертями. На небольшой сцене стоял белый рояль, рядом с которым на барном стуле сидела девушка, закинув нога на ногу. С черными, коротко стриженными волосами, в синем платье в пол. Тихо, будто шептала на ухо любовнику, она пела песню на итальянском языке. Я прошел к своему обычному столику, который в этот день недели всегда зарезервирован для меня. Видимо, посещение данного ресторана для меня тоже будет в последний раз.