Я усадила Борьку рядом с Юркой, не позволила ему ехать со мной на заднем сидении. Чтобы Юра не завёз нас в кювет, когда будет давить на нас косяка.

Дома всё было чинно, я подыграла Юрке, и мы принимали Борю, как пара.

– Твои пироги! – Смеялся Борька. – В Израиле так не готовят.

– Это слойка. Тесто покупное. Но начинку так, как Лёля никто не делает. – Вставил Юрка.

В три часа ночи мы вышли из-за стола, и мужчины отправились спать. А я, загрузив посуду в машинку, и приняв душ, тоже пошла отдыхать. Но Боря работал на компьютере, и я уселась с ним рядом поболтать. Я слышала, как сопит в спальне Юрка, и решила, что он уснул, поэтому спокойно разговаривала с Борькой о том, о сём.

– Я бы приехал на твой юбилей, но ты же знаешь, что в сентябре мы улетаем в Нью-Йорк, контракт на три года.

– Да, ты летишь вместе с семьёй.

И тут до меня дошло, что мы видимся с Борькой в последний раз. Как бы ни сложилась жизнь у него, на родине ему больше делать нечего. Его брат жил в Москве, а здесь не осталось ничего. И я сказала ему об этом.

– Не говори так. Здесь ты, здесь Юрка. И, в общем, этот город мой дом. Я могу вернуться в любой момент, и жить здесь, как будто не было всех этих лет в Израиле. Сегодня я это понял, когда шёл мимо своей школы.

Мы разложили диван, чтобы покемарить до будильника, и я пошла в спальню за второй подушкой.

– Так идите в спальню. – Проворчал Юрка, а я подумала – «Всё, никогда тебе этого не прощу!» Это же надо было додуматься до того, что я в его доме, при нём, займусь сексом с Борькой, это раз, а два – склоню Борьку на измену. Он уже давно был женат вторым браком на коренной израильтянке, которая не знала русского языка. У них двое детей, которые уже пошли в школу.

А он лежал и слушал, что мы с Борькой делаем. Я не пришла к нему в постель! Ну, надо же какой пердимонокль! Надо было до конца отыгрывать семейную пару – обойдёшься!

Утром я сказала, что забыла дома инсулин, и уехала с Борькой на одном такси. А когда Юрка мне, наконец, дозвонился, я ему заявила, что вчера мои слойки он ел в последний раз.

Щелкнул замок и в квартиру вошёл Юра с какой-то женщиной. Я подошла к ней настолько близко, насколько это было возможно, и потянула носом:

– Сегодня утром вы уже были в этой квартире. – Сказала я, взяла с тумбочки ключи, и отдала их Юрке. – Лично в руки. Больше я вам ничего не должна. – Юркины руки дрожали. «Как вор в своей квартире» – подумала я.

Нет, какие слёзы, я прекрасно добралась до дома, и получила сообщение от Борьки – «Я никого и никогда так не хотел, как тебя». Я кинулась на кровать и зарыдала. Это была правда и неправда. Все мужчины хотят разных женщин по – разному. Это я знаю точно. Я вытягивала из мужиков, с которыми работала все их нехитрые интимные тайны, и только один сказал – «А я не знаю. Я жене никогда не изменял».

У моей мамы была подруга тётя Мила. Мне было лет шесть, когда она приходила к нам в гости в последний раз. Но я хорошо её помню, потому что тётя Мила жила одна, детей у неё не было, и она всегда меня баловала оригинальными подарками и вкусняшками собственного приготовления. Тётя Мила появлялась на пороге нашей квартиры увешанная авоськами, которые она связывала за ручки и носила через плечо. Её необъятное, потерявшее цвет и вид демисезонное пальто, которое она носила даже зимой, всегда занимало всю вешалку в прихожей. Потому что тётя Мила была большая, и не просто большая, а очень большая. Мама никогда не разрешала ей воспользоваться нашими напольными весами, и только теперь я понимаю почему. Они бы просто сломались. Когда тётя Мила перестала к нам приходить, я часто дёргала маму за рукав и спрашивала – где наша тётя Мила? Мама молчала примерно лет пять, а потом, когда я уже и спрашивать перестала, видимо, устав держать в себе эту невеликую тайну, которую знали все, кроме меня, однажды выдала: