Я начала задумываться, почему он назвал меня старой. Дело было не в том, что я старше, Юрка вложил в это слово какой-то другой смысл. И я так его и не спросила какой. Но решила, что так тому и быть – раз я старая, значит, буду жить в соответствии со своим возрастом. Я приняла для себя множество новых правил, каждое из которых начиналось со слов: «Я больше не…» Самым неожиданным поворотом для Юрки было то, что я перестала брить ноги.

– А зачем? – Спросила его.

– Ну, ты всегда их брила…

– А теперь не брею. Если хочешь, я продемонстрирую тебе что это такое, когда волосы на ногах начинают отрастать и колют все места. Более того, эти колючки рвут колготки.

– И как ты мне это продемонстрируешь? – Удивился Юра.

– Побрею тебе ноги, а ты дождёшься, пока волосы отрастут. – У Юры выпала челюсть.

– Но, я, же хожу с мужиками в баню, они меня на смех поднимут…

– Ничего, потерпишь месяцок без бани.

Больше к вопросу о моих небритых ногах мы не возвращались. Хотя нет, однажды на природе, когда я разгуливала в купальнике, Юрка мне сказал, что совсем не видно, что у меня ноги небритые. А я шепнула ему на ухо, что волосы то стали седыми, потому что я старая. Он, было, хотел возразить, но прикусил язык, видимо вспомнил, что сам меня старой и назвал.

И вот наступает торжественный момент, когда я узнаю, что у Юры, ну очень много интрижек на стороне. Я даже не расстроилась, я удивилась. Почему я этого не замечала? А он, в порыве «гнева праведного» мне выдал – «А ты думала, что если ты месяцами ко мне не приезжаешь, я буду монаха изображать?» Тогда я просто повернулась и ушла, я была не готова к такому повороту наших отношений, а тем более этот поворот обсуждать. Потом, как всегда «потом», мы обсудили, мою извечную наивность, (а кто же, как не я виноват то, что Юра слаб на передок), считать, что если мы пара, то измен быть не должно. На самом деле меня так по жизни ещё никто не подставлял. И Юра был вынужден обо мне забыть на долгих пять лет. Как уж он жил и чем занимался на любовном фронте, я не знаю. У меня он объявился только после того, как прооперировался в Израиле.

Юркин приход был настолько неожиданным, что я его впустила, и даже чаем напоила. Хотя била себя пяткой в грудь – что больше никогда, и ни за что с ним не буду связываться. А всего через два часа сидела в кухне с трясущимися ногами после страстного марьяжа, и допивала остывший чай. «Мама! Что я наделала!» – подвывала я, глядя в потолок. Мамы уже не было в живых, и ответить на мой вопрос было некому. Но мне понравилось то, что Юрочка соизволил сразу, а не «потом» мне объяснить, почему он делал операцию. А потому что у него были проблемы с простатой. А после операции, он потерял потенцию на целых три года. А однажды утром он проснулся, как подросток в собственной сперме. И снилась ему во сне я! «Какая честь, быть первой оттраханной собственным бывшим любовником, после того, как к нему вернулась потенция. Но пусть не врёт, что только и ждал когда снова со мной переспит. Просто никого другого не нашёл на перепехнин после импонта» – думала я засыпая.

Целый год мы старались восстановить отношения. Но за двадцать лет мы так друг другу надоели, столько вымотали друг другу нервов, что даже просто встречаться не было никакого смысла, не то, что вместе жить. Любой, даже самый мелкий конфликт заканчивался грозным – «Не прощу!» И не важно, кто так думал, я или Юрка. Началом конца стало то, что однажды я под ним уснула. Мне было и стыдно и смешно, я постаралась отработать свою вину, но это стоило мне больших усилий. Утром я заявила, что больше к нему не приеду – «Я уже старая, сам говорил. А старость это преисподняя для женщины. И эту преисподнюю как-то проще переносить в одиночестве». Юра только хмыкнул. Я стала стесняться своего тела, и давно перед ним не обнажалась полностью, он видел только грудь, лоно и ноги. Но его и это устраивало. Он и не собирался меня отпускать ни в какое одиночество. У него тоже выросли года, и я была единственным человеком, с которым он хоть как-то находил общий язык в постели. Потому что молодые ему уже не давали, а старые были ему не нужны.