Адона еще раз вздохнула и нажала на другую, менее тревожную кнопку, чтобы созвать экстренное совещание по громкой связи.

Спустя некоторое время в зале наблюдения стало тесновато. Все, чьë положение в организации имело хоть сколько-нибудь весомое значение, изображали на своих лицах (или том, что было призвано их заменять) растерянность и глубокую работу мысли. Миша чувствовал себя так, словно вернулся во времена учёбы и теперь стоит перед экзаменационной комиссией, готовой растоптать его будущее. Он непрерывно приглаживал встопорщенные волосы, которые как обычно не желали подчиняться средней силе притяжения, благоприятной для всех работающих в подразделении организмов, и тëр злосчастный нос, из-за чего на том уже образовалась яркое пятно.

Адона поднесла к ротовому отверстию коммуникатор, после чего издала звук, призывавший всех к спокойствию и тишине.

Озвучив причину совещания, силабетадрианка попросила ИИ рассказать подробнее о природе и перспективах развития чрезвычайной ситуации на Земле.

Всё оказалось намного хуже, чем выглядело сначала. После того, как нейтральный компьютерный голос затих, все присутствующие молчали еще некоторое время, «переваривая» услышанное. Миша чувствовал себя виноватым, ему хотелось провалиться под землю, хотя, по всем законам логики, любой логики, вины дежурного в произошедшем быть не могло. Но ведь всё случилось-то в его смену, и молодой гуманоид понимал, что проклятый синдром отличника будет теперь долго есть его поедом.

Разумеется я, как посредник между читателем и этой историей, стараюсь использовать понятные, земные слова и термины. Не могло быть у Михарилестианорсилаиборгита синдрома отличника, но была определенная черта характера, свойственная некоторым представителям его вида, заставляющая их стремиться соответствовать самым идеализированным представлениям о Хирионце. Эта злосчастная черта характера частенько мешала ему в жизни, приводя к переутомлению и тревожности.

В детстве, на какой-то праздник, третья бабушка по материнской линии подарила ему волосатую, лупоглазую игрушку, которая всё время улыбалась, даже если сдавить её изо всех сил, так, чтобы глаза далеко вылезли из орбит. Бабушка была, пожалуй, единственным существом, которое понимало Мишу. Она сказала носить эту игрушку с собой и мять её всякий раз, когда станет совсем трудно. «Пусть она тебе напомнит о здоровом равнодушии», – говорила бабушка. Еще Миша помнил, что она частенько напоминала ему про расстояние: «всё имеет значение только тогда, когда оно рядом. Хочешь снизить важность, отойди подальше».

Но вернемся к экстренному совещанию. Если верить тому, что озвучил собравшимся ИИ, получалось, что человечество каким-то образом за очень короткий срок умудрилось свернуть с намеченной для него парадигмы, потерять курс и ускорить конец эксперимента на пару сотен тысяч лет. Такое, разумеется случалось и раньше, но сейчас произошло все до крайности стремительно и непонятно.

Начальник отдела планирования, чьё туловище было покрыто белесой, пульсирующей плёнкой, сцепил шейные ручки над головой, обозначая своё желание говорить. Адона ободряюще присвистнула в коммуникатор и тот выдал аналог на языке собеседника.

– Мы сворачиваем эксперимент? Но как же так, ведь нами гордился весь Ученый Совет! И мои дети!

Вокруг раздался одобрительный гул. Одобряли, вероятно, не гордость детей начальника отдела планирования, а регулярное финансирование, похвальные рекомендации и высокий статус в научном сообществе.

– Нет, – поспешила успокоить своих работников Адона, – сворачиваться не будем, – она несколько раз призывно щёлкнула клювом, и Миша торопливо подкатил глубокое кресло, – главная наша проблема заключается в том, что компьютер не смог зафиксировать данные о точке начала и виновнике событий. Поэтому выхода у нас всего два. Принудительное орошение с летающих кораблей лекарством, что приведёт к укреплению нежелательной мысли о том, что человек не один во вселенной. Или использование регулятора времени.