«Людям без чувства юмора нужно выдавать инвалидность»

А. И. Райкин

История страшная, про чёрного курсанта. Мы учились на третьем курсе ВВМУПП, самое беззаботное время, охочее на приключения и любовные похождения. В тот год пятикурсник по фамилии Варяг вывалился из последнего вагона поезда, возвращаясь с дальних Северов со стажировки. С такой звучной родословной карьера светила статься удачной – дослужиться до адмиральских погон. Но «зелёный змей» поставил точку в его славном пути.

И вот, стал появляться призрак того курсанта ночью, разгуливая по казарме, как живой. Призраку сразу присвоили погоняло Чёрный курсант. Сначала было жутко страшно, потом привыкли, курсант ко всему привыкает как к должному. Даже старшина роты по фамилии Черняев, варягом пришедший со старших курсов нас, бедолаг, строить и ровнять хотел призрак записать в список роты и зачитывать его на вечерней поверке первым, как погибшего в неравной схватке с зелёным змием.

По редкому совпадению учился с нами курсант Миша Черняховский.

Чеканя шаг, вышел на развод начальник курса Иван Павлович Черняк. Любил он службу до косточки мозга, отчего серое вещество его твердело до состояния камня. Ваня любил курсантов, по-доброму к нам относился, берёг от опасностей в городе и часто за мелкие нарушения объявлял «неувольнение». Он бы с удовольствием объявил и пять неувольнений, но, к его глубокому сожалению, это не положено по Уставу. Мы к Ване привыкли, он по сути своей был хорошим человеком, но фамилия его выворачивала порой наружу какую-то черноту.

Если Ваня печатает шаг, быть «разбору полётов» и означает: что-то случилось.

Окинув взглядом строй, он глубоко вздохнул, поправил огромные очки на мясистом носу и начал вынос мозга:

– Я вот не понимаю, товарищи курсанты, что такого сложного: сходить в увольнение? Вышел в город, побарахтался, пожрал гражданской еды, склеил девку с титьками, помял, хорошо провёл время и вернулся в училище. Всё просто. Но не для нас, – многозначительно сделал паузу, раскатывая туловище взад-вперёд; слегка привстав на носочки, и, сделав пару фрикций в сторону строя, продолжил, – Не для нас.

Остановившись, он внимательно посмотрел на носки своих, всегда сияющих ботинок, дожидаясь, пока личный состав усвоит сказанное, потом вскинул голову, безошибочно выцепив взглядом залётчика:

– Курсант Черняховский! Выйти из строя! Вот, товарищи, полюбуйтесь…

Ваня сделал пару фрикций в сторону Мишки, поправил средним пальцем правой руки огромные очки и продолжил, – Зачем так жестоко избивать гражданских лиц в общественном транспорте? Хотелось почувствовать себя защитником сирых и обиженных, как Дядя Стёпа моряк?

– Действовал по обстоятельствам, – скромно ответил курсант.

Что произошло на самом деле?

…В чёрном вечернем городе, по чёрной улице Черняховского, в чёрной шинели бежал курсант Черняховский. На душе было черным-черно. Чёрная мысль не давала покоя, как этот чернявый урка всё-таки ухитрился выскочить на ходу из электрички.

Надо было торопиться, чёрные командирские часы показывали, что до окончания увольнения всего полчаса. Пришлось бежать к родной системе вдоль чёрного Обводного канала. Сердце подводника билось ровно, нервы североморца, закалённые в прочном чёрном корпусе проекта 667БДР, где проходил срочную службу, позволили события, произошедшие буквально час назад, воспринимать спокойно, – жизнь есть жизнь: то белая полоса, то чёрная.

Всё произошло, как в чёрно-белом телевизоре. Сон уставшего курсанта в ночной электричке, мчащейся в Ленинград чёрной осенней ночью, был прерван криками: «Деньги, кольца и всё ценное, – мне! Живо!». По вагону уверенно двигалась блондинка слегка поношенного вида в чёрном плаще на голое тело и собирала с притихших и испуганных пассажиров золото, бриллианты, кошельки. С двух сторон в дверях вагона стояли урки: один – с ножом, второй – со стволом… Картина чёрной тушью – грабёж в поезде.