– Вот, указатель! – радостно воскликнул Аурей. – Я же помню, что видел. Теперь не потеряемся.

Следуя указаниям, они быстро добрались до комендатуры, которая, кстати, располагалась тут же, на площади, на чердаке переоборудованного в торговый пассаж старого кинотеатра. Местные, естественно, ни о чем таком не подозревали.

Предупрежденный об их прибытии, комендант уже ждал.

– Как добрались? – спросил он ангелов вместо приветствия.

– Быстро, – ответствовал Белый. – Долго искать не пришлось.

– С указателем вы славно придумали, – подхватил Рыжий. – Креативненько так.

Комендант смущенно улыбнулся. Было видно, как приятна ему похвала, и это наводило на очевидную мысль, что идея с использованием портрета в качестве основы для нанесения знаков принадлежит ему. Да, собственно, кому же еще? Ведь это его прямая обязанность.

– Эта, – сказал комендант, – меня предупредили, что не следует вам мешать, поэтому путаться у вас под ногами не буду. У меня, честно говоря, и без вас хлопот хватает. Округ большой, а я в нем один. Я и комендант, и околоточный, и благочинный – един в трех лицах. Сотрешься о пространство, носясь с места на место, пока тебя заметят. Ну, а чтобы оценили, про это и вовсе молчу. Из разночинцев ведь мы… Поэтому, если что нужно, говорите сразу, потом я сам не знаю, куда меня занесет.

Друзья переглянулись и пожали плечами.

– Ничего не нужно! – ответили хором.– Все есть!

– Вот и ладненько, – резюмировал комендант. – А если нужда появится – вызовете, тут написано, как. Он указал на тайные знаки на стене. – По сему, не мешкая, откланиваюсь.

Он опустил глаза и пропал из виду.

Друзья некоторое время оторопело смотрели на внезапно опустевшее место в пространстве.

– Надо же, разночинец, – протянул, наконец, Рыжий. – Это кто же такие, разночинцы?

– Ась? – вновь, сверкнув глазами, явился под крышей на прежнем месте комендант.

– Ничего, ничего! – созвучно успокоили его ангелы.

– А и ладно! – успокоился комендант.

Он снова погасил глаза и пропал, теперь уж окончательно.

Ангелы-попаданцы, попридержав дыхание, выдержали молчаливую паузу, достаточную для того, чтобы быть уверенными, что уж теперь-то они остались одни. После чего одновременно выдохнули и расслабились. Белый хлопнул в ладоши и стал потирать одну руку другой, Рыжий же подошел к слуховому оконцу и посмотрел наружу, где, неосведомленная об их прибытии и потому к нему равнодушная, бурлила местная разновидность жизни. Понаблюдав какое-то время за ее проявлениями, попадающими в поле зрения, он удовлетворенно хмыкнул и, повернувшись к товарищу, спросил:

– Ну, с чего начнем миссию?

Нивей перестал тереть руки и устремил к другу свое остренькое птичье лицо.

– Для начала надо бы уяснить, в чем миссия заключается, – с вызовом заявил он. – А то послать послали, а никакого полетного задания или там предписания не выдали.

– Ты бы не шумел по-пустому, – сразу предложил перейти к конструктиву Рыжий. – Или ты думаешь, что Яхве слова на ветер бросает? Он, конечно, Пастырь добрый, но справедливый, и я тебя прошу, прикуси язык свой ангельский, пока он не подвел по монастырь и меня вместе с тобой.

– А я что? – поспешно согласился с ним Белый. – Я ничего. Я говорю – конкретики маловато. Надо бы четче задачу сформулировать.

– Да все, в общем, понятно. Нам с тобой надо определиться: карать или все же лучше миловать.

– Это как же нам сделать? Целую вечность до нас над этим думали и ничего не придумали, Господь, вон, сам весь в сомнениях и раздумьях, а мы такие с тобой скорые и деловые, прилетели и сразу все решили! Вот как реально нам это сделать?