От такой безысходности девушка закричала в голос.

Ее не заботило, что она может привлечь к себе хищников. Она выплескивала всю боль, весь страх, всю обреченность. Когда легкие опустели, она просто сидела и смотрела в одну точку. Затем, ее взгляд медленно перешел на нож, а зубы сжались. Марина протянула руку и подняла с земли маленький перочинный ножик. На нем еще были засохшие пятна волчьей крови. Повертев его в руке, Марина нахмурилась, и выражение ее лица изменилось, девушка, будто приняла для себе решение. После этого ее движения стали уверенными. Она взяла бутылку виски, в которой еще было больше половины алкогольного напитка, плеснула немного на куртку, а затем взяла зажигалку и кое-как высекла небольшой огонек. Когда куртка принялась, девушка положила в огонь лезвие ножа и стала ждать. Ручка ножа была костяной, поэтому не расплавилась, когда лезвие накалилось. После этого Марина аккуратно склонилась над ногой и, сжав снова зубы, полила на рану виски. Рану обожгло огнем, и из груди Марины вылетел сдавленный стон. Какая никакая, а дезинфекция. Остальные-то препараты кончились еще в первую обработку. После этого Марина сняла ремень и затянула его вокруг ноги сразу под коленом, точно также, как еще совсем недавно в своем сне. После этого она жадно припала к горлышку и, стараясь не подавиться, стала пить виски большими глотками. Получив своеобразную анестезию, девушка взяла в руки нож.

Невольно пришла странная мысль, видел бы ее сейчас кто-нибудь из ее знакомых, поверил бы своим глазам или нет? Марина сделала первый разрез. Она подозревала, но не ожидала, что боль будет настолько сильной. Однако отступать было не куда. Марина стала судорожно резать мягкие ткани. Слава богу, что кости уже были перебиты. Из раны обильно полилась кровь, но жгут работал, поэтому сильного кровотечения, все-таки, не было. Марина не прекращала стонать сквозь зубы и молилась только об одном, не потерять сознание прямо во время операции. Когда дело дошло до нервов и сухожилий, стало совсем плохо. Боль буквально сотрясала тело девушки. Пару раз она чуть не отбросила от себя нож, решив, что лучше умереть в капкане, чем вот так вот издеваться над собой. Ее останавливал лишь факт того, что она уже достаточно много сделала, чтобы отступить, мосты были сожжены, поэтому единственным финишем для нее была успешная ампутация. Справившись с сухожилиями и отсекая нервы, Марина уже не могла сдерживаться и вопила в полный голос. Слезы заливали ее лицо, а она старалась быстрей закончить, оставшись при этом в сознании.

Наконец мучения закончились, она отрезала ногу и освободилась от капкана. Сумасшедшая боль пронзала ее насквозь. Марина знала, что это еще не все, сейчас может наступить такой шок, что смерть нагрянет и не спросит. Девушка дрожащими руками схватила бутылку и жадно выпила последние остатки. В голове пролетела дикая мысль сунуть культу в огонь еще недогоревшей куртки, но заставить себя сделать это Марина уже не могла. Вся ее решимость, вся уверенность иссякала прямо на глазах. Она смогла отрезать себе ногу, но делать еще сверх этого было уже выше ее сил. Марина посмотрела на культю, кровь еще шла, но не сильно, а значит можно обойтись и без прижигания.

Девушка понимала, что должна двигаться, должна что-то делать, чтобы не впасть в шоковое состояние. Поможет это или нет, она не знала, но ей так казалось. Марина поползла. Стараясь не кричать от боли, она медленно подтаскивала свое тело по земле, а затем вновь выбрасывала вперед руки, чтобы затем снова подтянуть к ним тяжелое тело. Медленно, метр за метром, она двигалась по высокой траве, пролезая под кустами и старясь не потерять сознание. Ей казалось, что она ползет уже несколько часов, силы практически покинули ее, но девушка настырно продолжала двигаться. Если бы ее сейчас кто-нибудь спросил: – «А ты куда ползешь-то?» – Она вряд ли смогла ответить. Однако продолжала двигаться. Несколько раз она позволяла себе остановиться, чтобы отдохнуть и отдышаться. Она знала, что сознание от боли потерять, это проще не куда, однако эта же боль не позволяла ей расслабиться и толкала Марину к действиям.