Ника полистала сайт, ища, когда будет открыт приём на ближайшее обучение. Судьба и тут оказалась на её стороне – он уже шёл, а учёба начиналась со следующей недели. Вот оно, единственное решение…

«По крайней мере, – рассуждала девушка в голове, – никто не сможет мне предъявить за пропуски, если я буду также бояться ходить в университет. А потом… хранов наверняка учат драться, со временем, быть может, даже Дэрн не будет для меня таким уж страшным…»

Она улыбнулась. Теперь есть хотя бы надежда на лучшее. Если уж умирать, то стоит запросить у жизни наивысшую цену. Поставив на утро будильник, Ника накрылась парой простыней и заснула.

Этой ночью кошмары её не мучили. Под утро приснился сон, в котором она лежала на мягком ярко-зелёном мху, покрывающем лесную поляну, а рядом с ней лежал огромный, пушистый, бело-чёрный пёс с разумными синими глазами. Его взгляд был добрым, но чересчур укоризненным…

Ника проснулась раньше будильника и поднялась, сладко потянувшись и улыбнувшись. Касу она о своём решении не скажет. Всё равно раньше, чем через год, он об этом не узнает.

Девушка достала полотенце и, перекинув его через плечо, на минуту замерла у двери, прислушиваясь. На этаже царила тишина – все студенты ушли на занятия.

Общая душевая находилась в конце коридора за общим туалетом. Если он был ещё терпимого вида, то душевой явно пользовались не по назначению все, кому не лень. Поморщившись от омерзения, Ника направилась обратно в кладовую.

Идти в Академию грязной городской бездомной девушка не собиралась – возможно, там и низкие критерии приёма, но что-то подсказывало, что не до такой степени. Вернувшись, Ника взяла туфли, засунула каблуки в проём под нижней полкой стеллажа и методично их оторвала, используя полку как рычаг. Захватив с собой ещё и кеды, она оставила их у входа, а в туфлях пошла в душ.

Помывшись, Ника надела кеды, а остатки туфель, брезгливо держа двумя пальцами, как что-то мерзкое, выбросила в мусоропровод. Странно, но на душе от этой мелкой шалости немного потеплело, словно оборвалась одна из нескончаемых тонких нитей, держащих её на дне жизни.

Переодевшись, Ника достала сплитфон и посветила его экраном на ушибленную ногу. Она побаливала всё это время, но привыкшая к побоям девушка не придавала этому особого значения, а зря… На бедре почти до самого колена растёкся иссиня-чёрный синяк в три ладони размером. Настолько больших у неё ещё ни разу не было, хотя всё тело усеивали синяки поменьше. Где-то ещё фиолетовые, где-то уже желтеющие.

Ни про какие медицинские комиссии в объявлении ничего не говорилось. Если таковая будет иметь место быть, то придумать разумное оправдание такому их количеству вряд ли получится, что может вызвать ненужные вопросы.

Ника всё же решила рискнуть. Одевшись и причесавшись, она сложила всё самое необходимое в один рюкзак, а остальные вещи убрала во второй, оставив его в тайнике.

Сковывающие воображаемые нити стали рваться в душе одна за другой. Ника расправила плечи, словно помогая самой себе от них избавится, выбраться на волю. Обернувшись на пороге, девушка твёрдо решила – как бы ни сложилась её жизнь в дальнейшем, никаких темниц в ней больше не будет.

По счастью, добираться до Академии на Торенгарте отсюда было вполне комфортно – пересадок не требовалось, но относительно долго – чуть больше часа. Если план удастся, вставать по утрам придётся совсем рано… но это мелочи, лишь бы получилось.

Ника нервничала. Посчитав количество станций до необходимой, она сфокусировалась на подсчёте остановок и сунула наушники в уши, включив музыку. С Дэрном у неё на этот счёт вкусы были совершенно противоположные: что-либо, нравящееся конкретно Нике, она могла слушать лишь раз в месяц, по дороге в Персанс и обратно… В душе оборвалась последняя нить. И как только жила так раньше?