– Прости меня… – Ника не удержалась и расплакалась. Накрывшие с головой эмоции были сродни тем, что она испытывала в детстве, когда чем-то расстраивала маму.

– Это Сарите скажешь, когда остынешь, – вздохнула Лайенирта, сбавляя тон. – Всегда старайся быть выше мелочности, хамства и грязных интриг – тогда станешь сильнее. Врагов нажить всегда успеешь. Каждое действие чем-то мотивируется, и ты не можешь знать всего. Пообщайся с ней. А насчёт доноса… Ты правда наивно думала, что я о своих чарах что-то не знаю?

Ника изумлённо захлопала длинными ресницами. Столько усилий, а Лайенирта всё знала с самого начала? Но почему… ничего не предпринимала?

– Здесь ты – молодец, что старалась скрыть, – отметила главнокомандующая, читая её, как раскрытую книгу. – Хампт – огромный механизм, в котором есть вредители. Для них храны – лишь шифр из цифр и букв, если какой-то сбоит или чем-то ещё не устраивает – их устраняют, порой, без моего ведома. С чарами такой финт не пройдёт, но осторожность не повредит.

– Ты не считаешь, что у меня психотравма и что меня… в лечебницу нужно? – дрожащим голосом спросила Ника.

– Нет, – смутилась Лайенирта. – Но, если будешь на людей кидаться, могу пересмотреть своё мнение – имей ввиду. Я не знаю Дэрна, но мне его заведомо жаль, так как я знаю Рестора. Хейн-старший – законченный мерзавец. Он очень слабый чар, даже нелюдей из-под носа упускал, поэтому ему и позволили занимать должность в Хампте, а не в дозоры ходить – там от него толку, как от хранов без чара. Хейн это знал и лез по головам, как только мог, пытаясь всем вокруг доказать, что он – не пустое место. То, что Рестор самоутверждался и на семье, мне уже давно было видно – такие выродки тут ни к чему, оттого выше он и не смог прыгнуть. Остался в провинции, без возможности повышения… Вот и вырастил себе подобное. Да и как иначе? Мальчишка ничего другого и не видел, кроме тирана-отца, а мать того поди боялась и поэтому не уходила. У каждой медали две стороны, девочка моя. Все люди многогранны, тех, у кого нет психотравм – попросту не существует. Да и… нет от них лечения. Медикаментозного уж точно.

Ника тихо плакала, закрыв лицо руками, а управляющая молчала, не мешая ей. Наконец она негромко спросила:

– Ты в одной спортивной форме пришла что ли?

Девушка кивнула, вытирая глаза.

– Идиоты, – пробормотала Лайенирта, спрыгнув со стола и направляясь к двери. – Могли дать хотя бы одеться. Подожди минуту, сейчас приду.

Она ушла и вскоре вернулась со своим длинным пальто в руках, в котором неизменно появлялась на публике в холодное время года. Протянув его удивившейся Нике, главнокомандующая сказала:

– Оно новое. Тебе маловато будет, наверное, но до общежития дойти сойдёт. На занятия уже не ходи сегодня, лучше дома проспись. Арса я предупрежу. Или… лучше унарт вызвать?

– Спасибо огромное, – принимая из её рук пальто и не очень-то веря в происходящее, поблагодарила Ника. – Я лучше пешком… Ножны у меня с собой, если что, внизу лежат…

– Они не пригодятся. Здесь не будет червоточин, – отмахнулась Лайенирта. Заметив на лице девушки любопытство, она лукаво спросила: – Знаешь, почему?

– Нет. Даже догадок нет, – призналась Ника.

– Наш мир – отражение Лиерархена, – охотно пояснила главнокомандующая. – А червоточины появляются либо на поверхности земли, либо под ней. В Лиерархене на месте здания Хампта, кампуса Академии и некоторых прилегающих территорий находится озеро, только и всего. Здесь его когда-то осушили – специально для строительства. Вот тебе и пример, что правда – всегда проста, а фантазия безгранична. Каких только версий по поводу «странной неприкосновенности Хампта» я не наслушалась за свою жизнь.