Да настанет период выживания.

Двери лифта передо мной распахнулись, и я тут же оказалась в светлой приемной нашего президента. Белые оттенки, ослепительная чистота и невероятная тишина.

Я ступила на белый пол из мрамора, облицованный гладкой поверхностью, и посмотрела в сторону. Рядом с панорамным окном сидит Грейс и что-то сосредоточенно печатает на компьютере. Одновременно начал работать принтер. Грейс одной рукой продолжала печатать, а другой забрала распечатанный документ и отложила его в сторону.

Выполнять несколько дел одновременно – еще один аттракцион в работе ассистента.

Я кашлянула, таким образом привлекая к себе внимание. Грейс посмотрела в мою сторону и встрепенулась.

– О, отлично, ты здесь.

Она встала со своего кресла и поправила на бедрах слегка поднявшую вверх юбку нежно-розового оттенка.

– Пойдем.

На своих каблуках она подбежала к массивной, дубовой, лакированной двери. Я вобрала в себя как можно больше воздуха и выдохнула, шагая за Грейс. Она дернула за ручку и вошла вперед. Мне оставалось идти за ней и держаться из последних сил, чтобы не грохнуться в обморок от дичайшего волнения.

– Господин Голдман, я привела свою замену.

Я подняла глаза и увидела широкий стол, за которым восседал Дэвид Голдман. За ним огромное панорамное окно, затонированное от солнца. В этом кабинете так же преобладают светлые оттенки серого и коричневого, и уже не кажется, будто я вошла в Преисподнею.

Когда мы с Грейс встали напротив господина Голдмана, только тогда он оторвался от бумаг и посмотрел на нас.

Я задержала дыхание и напряглась. Стало холодно. Он некоторое время молча смотрел на меня, затем уголки его губ дрогнули в усмешке. И гадать не нужно о том, какие мысли сейчас посетили его голову при виде меня.

Я поправила свои очки и тихо выдохнула, сглотнув ком в горле. Цепкий взгляд моего босса приковал меня к полу.

– Уверяю Вас, эта девушка справится, – хвалила меня Грейс, а мне хотелось заорать, что я не справлюсь с ее работой.

Но вдруг, когда я уже готова была сдаться, на помощь приходит мой внутренний стержень, который напоминает мне о том, что слабость перед страхами – это трусость, а это не профессионально. Поэтому я сжала кулаки и продолжала стоять на месте, как товар, который тщательно оценивают.

Наконец, после, как мне показалось, вечного осмотра моего внешнего вида, он заговорил:

– Ты дала мне очень богатую характеристику на эту девушку.

Я почти закатила глаза. Не сомневалась в способностях Грейс. Ради долгого отпуска она даже из обезьяны сделает гения.

– Поэтому у меня всего лишь один вопрос к Вам.

Я подняла на него глаза и с тревогой выжидала этот чертов вопрос, который еще не озвучен, а у меня уже сердце колотится как невменяемое.

– Вы всегда такая неуклюжая?

Я вскинула брови. Грейс прочистила горло, наверняка сдерживает смех. Я заметила, как уголки его губ снова дрогнули. В карие глазах купается какой-то издевательский азарт. Может он не совсем робот, если позволяет себе такие проявления с сотрудниками. Мне не показалось, ведь он действительно видит в ситуации веселье и с удовольствием напоминает мне о ней.

– Нет, – хрипло ответила я и тут же прочистила горло, чтобы снова твердо повторить: – Нет. Просто, я считаю, что любой человек может в определенные ситуации стать неуклюжим. От этого никто не застрахован. Просто случайность, – пожала я плечами.

Я соединила руки перед собой и сжала их между собой. От напряжения все мое тело уже дает сигналы о боли.

Господин Голдман закивал.

– Я надеюсь. Я уточняю, чтобы быть готовым в следующий раз. Встать, например, с кресла и отойти на пару метров от стола, когда Вы принесете мне кофе.