– Синеглазый, ты слишком много мне уделяешь внимания, – усмехнулась она, – недолго привыкнуть… Ты красивый, я тоже ничего… – она озорно ему подмигнула.

«Месть Чонсоку за надменный тон», – догадалась Лайя. А вот Чонсок не догадался. Он разозлился. Его вид стал устрашающим. И снова Лайя поразилась выдержке Тэруми. Само очарование непосредственности. Невинный взгляд и милая улыбка. Ни капли страха.

– Ведьма… – не мог прийти в себя эльф.

– Она не ведьма! – вспылил Чонсок.

Фенрис уже вообще перестал понимать, что происходит, и Лайя сжалилась над ним и спешно пояснила, при этом часто глазами прося Тэруми быть более… благоразумной и не вносить неразбериху в их отряд.

На удивление Фенрис довольно быстро принял мысль, что азурианка отмечена рунами, а значит, имеет отношение к колдовству. А тот факт, что мать Тэруми была ведьмой, и вовсе успокоил его строго организованный ум и логику. Остаток дня прошел вполне мирно. Разве что отношения у Тэруми и Чонсока остались слегка натянутыми. Оба сердились друг на друга, но продолжали идти рядом, словно и это тоже являлось негласным противостоянием. Лайя же снова шла, опираясь на руку Фенриса, давая возможность Тэруми помириться с Чоном.

Остановка на ночлег в этот раз была раньше обычного. Так решил Фенрис. Никто и не думал возражать: участок леса, по которому сегодня шли, напоминал одно сплошное препятствие. Кусты, тесно сплетенные колючие растения, множество поваленных веток – и через всё это приходилось пробираться часами без шанса выйти на нормальный просторный участок. То место, где решили заночевать, стало подарком судьбы. Островок, лишенный плотного насаждения растений, выглядел идеальным для сна.

Охранный круг стоял. Костер весело хрустел ветками. Азуры, что расположились напротив, хмурились, но сидели плечом к плечу. Фенрис был рядом. Это было так… волшебно. Лайя широко улыбнулась, чем вызвала заинтересованные взгляды.

– Встреча с вами, определенно самое лучшее, что могло случиться со мной, – пояснила Лайя свой сияющий вид.

Тэруми тепло ей улыбнулась. Фенрис обнял за талию и придвинул ещё ближе к себе. Чонсок скептически хмыкнул. Последнее вызвало смех не только у Лайи, но и у Фенриса, и у Тэруми. Радость развеяла недавнюю ссору и обняла всех, объединяя. И хоть воин осуждающе покачал головой, но глаза его выдавали истинные чувства.

Дежурить первым вызвался Фенрис. Азуры улеглись в стороне и сразу же закрыли глаза, погружаясь в сон. Лайя бросала на них завистливые взгляды: у самой так не получалось. Поняв безуспешность своих попыток, девушка подсела к Фенрису. Он продолжил сидеть, задумчиво смотря на огонь, иногда шевеля горящие веточки.

– Расскажи мне про магнесс в башне, – попросила Лайя, вспоминая их разговор в таверне и желая услышать его голос.

– Что именно тебя интересует? – уточнил он, поворачиваясь и хитро прищуриваясь.

– Есть ли у них отношения с другими магами?

– Тебя интересует в общем? Или какой-то конкретный маг и его отношения с магнессами? – веселые искорки в его глазах ясно показывали, что он понял суть её интереса.

Богатое воображение Лайи сразу нарисовало картины, в которых Фенрис страстно целует и обнимает другую, прижимая к себе. Настроение испортилось, она и сама была не рада, что завела этот разговор. Конечно, у него были другие отношения, она умом это понимала, но гнев, поднимающийся волной внутри, шептал ей «убей» ту девушку с медальона, чтобы Фенрис никогда больше не смог к ней прикоснуться, чтобы не вспоминал, не носил её портрет с собой. Это были неправильные мысли, недостойные, но она ничего не могла с собой поделать.